— Тебе нездоровится? Вид хмурый, усталый.

— У меня все в порядке, — поспешил ответить Виктор.

Под самый конец ужина Слава вышел в коридор и вскоре вернулся обратно, неся в руках сумку.

Валентина громко захлопала.

— Славик! Ты настоящий пирамидончик! — воскликнула она. — От твоих забот любая головная боль отскакивает. Показывай скорее, что принес!

Слава неторопливо достал из сумки несколько аккуратных пакетиков. Раскрыв их, высыпал на стол сережки. Под электрическим светом они заиграли красными огнями.

— Какая прелесть! — прошептала Валентина. — Сколько же ты просишь?

— С тебя по пятьдесят рублей за пару…

— Ну-у… Ты меня разочаровал!

— У-у, ты какая! — протянул Слава. И уже серьезно: — Это же чешские гранаты. В серебре!

— Товар стоит этих денег, — уверенно произнес Гурам. — Выбирайте, Валя, я плачу…

Валентина мгновенно изменила выражение лица. Чмокнула Гурама в щеку, она тут же перед зеркалом стала прикладывать к ушам серьги.

— Возьми для Тамары, — тихо сказал Гурам Виктору. — Такие вещи бывают нечасто.

Тамара бросила на него осуждающий взгляд, но промолчала.

Виктор выбрал круглые сережки с крупным камнем посередине и смущенно преподнес их Тамаре.

…На улице Тамара сказала:

— Ты здорово потратился. У тебя хватит денег? Не забудь, мама просила пальто купить, — она невольно опустила глаза, почувствовав какую-то смутную вину.

Виктор грустно улыбнулся.

— Все в порядке! Не беспокойся, мой заботливый опекун, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил он.

Виктор проснулся около девяти. Солнце ярко светило в высокие окна. Ночью прошел снег, и теперь он, ослепительно белый, искрился под чистым небом на крышах домов и в скверах. Его соседа, полярного летчика Куприянова, уже не было. Номер был тщательно убран, постель аккуратно заправлена, слегка пахло одеколоном.

«Опять помчался за покупками, — решил Виктор, закрываясь от солнца рукой. Он вспомнил, что Куприянов собирался отправить домой очередную посылку, а потом куда-то уехать на несколько дней. — Все промышляет». И поймал себя на том, что понял причину своего раздражения: за эти дни ему самому ни разу не удалось побывать в магазинах, потратить хотя бы минуту на поиски пальто для матери. А теперь и денег на покупку не осталось. Виктор чувствовал себя мерзко. Он попытался разобраться в этом и понял, что во всем виноват сам. «Догулялся, доигрался, как беззаботный мальчишка. А ведь девятнадцатый год пошел. Вроде бы уже не маленький. Наделал глупостей и сам себя жалею. Я о матери забыл. Карты, выпивки, поездки… Ведь понимал, что делал. Понимал, но делал… Хотелось обвинить во всем Гурама: неужели не мог остановить? Но он тоже играл и также мог проиграть. Разве я ему советовал? Нет». Виктор вытащил из кармана деньги и пересчитал — сорок три рубля и еще какая-то мелочь.

В соседнем номере громко разговаривали женщины, где-то работал телевизор. Жизнь шла своим чередом. Каждый был занят своими заботами…

«Как же теперь быть? — озабоченно подумал Виктор. — Занять деньги у Гурама? Даст, не откажет». Но просить у него не хотелось. Позвонить домой? Но эту мысль он сразу же отбросил. Звонок для матери будет ударом… Он встал, подошел к окну. Тугой свежий воздух был почти ощутим. Опершись руками о подоконник, он посмотрел вниз. У подъезда гостиницы стояли с чемоданами и свертками отъезжающие. В стороне от них парень с девушкой ели мороженое в вафельных стаканчиках и над чем-то смеялись.

Виктор прошел в полутемный коридор, взял из стенного шкафа свежее полотенце. И отпрянул. С плохо подогнанной полки на пол упали рубашки Куприянова. Среди них был белый конверт, из которого вылетели десяти- и двадцатипятирублевые купюры. Виктор стал их собирать. Чувствовал он себя неловко. В коридоре послышались шаги. Кто-то остановился у двери, подергал ручку, а потом постучал. Стук был негромкий, но решительный. Спрятав деньги в карман, Виктор отшатнулся от шкафа. Дежурная или уборщица? Тамара так не стучит. А может, Куприянов вернулся? Что подумает? Виктор ощутил, как леденящий спазм сдавил горло.

Он открыл дверь. Перед ним стоял Гурам: гладко выбритый, аккуратно причесанный, с коричневым, в искорку шарфом вокруг шеи.

— Привет! Можно?

— Проходи. — Виктор посторонился.

Гурам переступил порог. Не раздеваясь, откинув полы пальто, сел в кресло и огляделся.

— А у тебя здесь ничего. Как говорят, феше.

Чтобы скрыть волнение, Виктор сунул в карманы дрожащие руки.

— Что феше?

— Фешенебельно, — рассмеялся Гурам. — Живешь словно туз червонный. — Его взгляд был непривычно прощупывающим.

— С твоей помощью, — тускло ответил Виктор. Он еще не остыл от сознания того, что чужие деньги лежат в его кармане. Все походило на неприятный сон. Ему захотелось бежать из этого номера, бежать от Гурама, который по-прежнему пристально смотрел на него. Бежать сейчас же, или случится что-то страшное, непоправимое.

Гурам спросил его о чем-то, а он не ответил. Но от этого вопроса почувствовал неожиданное облегчение, понял, что Гурам ни о чем не догадывался.

— Чего вчера так тихо ушли? — спросил Гурам. — Даже не попрощались.