Несколько ударов по клавишам — и они набрели не просто на специалиста соответствующего профиля в Сиднее, а такого, кто находится всего несколькими этажами ниже.

— Хочешь, я спущусь и договорюсь о встрече? — вызвалась Аня.

— Нет, нет, — отказался Адам. — У меня такое чувство… как бы это сказать? — будто я голый. Меня здесь все знают. Ты же видела, как библиотекарша вокруг нас выплясывала.

— Адам, — мягко пожурила Аня, — ты хочешь, чтобы я поискала среди антарктических пингвинов? Австралия достаточно далеко от Бостона, и на том спасибо.

Поразмыслив, Адам ответил:

— Да, а Новая Зеландия еще дальше от избитых маршрутов. Может, поищешь там?

Аня пожала плечами и вернулась за компьютер.

Увидев на экране результат поиска, она сразу поняла, что этот вариант Адаму понравится. Высшая школа медицины университета Отаго, город Данидин, новозеландский остров Южный — едва ли туда была проложена дорожка медиками со всего света. И тем не менее тамошний медицинский факультет считался одним из лучших в мире.

Заведующий нейрохирургическим отделением Джеймс Муди имел прекрасную репутацию в международной медицине, а более детальный поиск позволил убедиться и в том, что его клиника оснащена самой современной аппаратурой, позволяющей обследовать различные участки мозга.

Аня не ошиблась. Адам сразу бросился записывать номера телефона и факса Муди.

Во время первого разговора новозеландский профессор энтузиазма не проявил, тем более что Аня пыталась выполнить весьма сложную задачу — не сказать лишнего и одновременно дать ему как можно больше информации. Он вслух удивился тому, что доктор Куперсмит не хочет обратиться за помощью к кому-нибудь из его именитых коллег в Австралии.

Но Аня проявила завидную настойчивость, и Муди уступил. Встреча была назначена через два дня.

Все эти два дня и Аня, и Адам жили как на иголках. Изменился и их распорядок дня. Оба решили, что Адаму стоит пока воздержаться от привычных пробежек на свежем воздухе и заменить их тренировками в тренажерном зале гостиницы.

Оба старались поддержать и успокоить друг друга, но в душе каждый трепетал при одной только мысли о возможном диагнозе.

Из Сиднея они перелетели в Окленд, там пересели на самолет до Данидина, где провели бессонную ночь у телевизора. С утра пораньше отправились в лабораторию сдать кровь на анализ и ровно в девять стояли в приемной у профессора.

Это был мужчина около пятидесяти, с продубленной солнцем кожей и густой шевелюрой седых волос. Он источал открытость и дружелюбие и совсем не походил на нейрохирурга.

Задав всего несколько вопросов, профессор предложил:

— Я понимаю, насколько вы оба обеспокоены, так что давайте оставим рассуждения и сразу перейдем к обследованиям.

Муди с пониманием отнесся к просьбе Куперсмитов о конфиденциальности. На обследовании присутствовал только лаборант-радиолог, которому помогал сам профессор. Он даже пригласил Аню смотреть вместе с ним на монитор, пока лаборант будет проводить свои манипуляции.

Перво-наперво Адаму ввели какую-то особую глюкозу — главный источник энергии, обеспечивающий работу мозга. Спустя несколько минут его уложили на стол, зафиксировали голову, и фантастический глаз аппарата принялся обследовать участки его мозга, передавая изображение на монитор.

Особое внимание Муди уделил лобным и затылочным долям. Аня переводила взгляд с экрана на лицо профессора, пытаясь понять, что он думает.

В какой-то момент Муди как будто поморщился. Или нахмурился? Или ей это показалось?

— Ну что, доктор, что вы там увидели? — спросил Адам, когда Аня с профессором вернулись в кабинет и стали помогать ему подняться.

— Зовите меня Джеймс, — попросил врач. — В любом случае нам будет удобнее говорить у меня в кабинете. Вы спускайтесь, а я пойду вперед и попрошу заварить нам кофе.

Адам взял Аню за руку.

— Теперь я знаю, что значит быть пациентом, — негромко сказал он. — Ты задаешь прямой вопрос, а тебя приглашают пить кофе.

— Ну что ж, — начал Муди. Фраза грозно повисла в воздухе.

Адам подался вперед и высказал свою догадку, надеясь таким образом облегчить профессору задачу:

— Опухоль, да?

— Нет, Адам, не опухоль, — ответил тот. — Я, во всяком случае, ее не вижу.

Внимательно ловя каждое слово профессора, Адам мысленно расценил последнее замечание как известную игру под простачка. Понимать надо было так: более крупный диагност, возможно, и разглядел бы опухоль.

— Но какие-то отклонения от нормы вы нашли? — нетерпеливо спросил Адам.

Даже Муди не нашел в себе сил произнести полностью диагноз. Он осилил лишь аббревиатуру: