— И однажды ночью похоронное бюро сгорело. А затем, через несколько дней, к Шорти пришли двое и переломали ему ноги. Так Эдуардо Минели, здоровый и всеми уважаемый предприниматель, стал Шорти.

Майкл посмотрел в глаза Томми, ему стало не по себе.

— Но после всего этого, — продолжал Томми, — дон всегда доверял Шорти. Доверял ему такие вещи, которые могли бы погубить его самого. Он был уверен — Шорти не предаст его во второй раз.

Томми посмотрел на Майкла.

— Эту историю ты должен помнить, Винни.

С этими словами он повернулся и пошел назад, к дому. Майкл поплелся за ним, как щенок.

Майкл и Аманда стояли под горячим душем, намыливая друг друга. От обоих пахло кокосовым маслом. Аманда встала на колени и попыталась опять возбудить его, но он увернулся.

— Не надо, нет, нет; я так не привык.

— Я не могу насытиться тобой, — произнесла она, обнимая его. Они стояли целуясь, пока мыло не смылось, затем Майкл выключил душ. Он подал ей купальный халат и оделся сам.

— Я бы съел яичницу, — сказал он, — на твою долю делать?

— Да! — крикнула Аманда. Она сушила волосы.

Майкл спустился в кухню и приступил к готовке. Он взял немного бекона, добавил полдюжины взбитых яиц, масла и поджарил на медленном огне. В тостер он положил немного английских оладий. Когда Аманда вошла на кухню, он подал бекон, яйца и оладья на больших белых тарелках.

— Пахнет вкусно! — сказала она. — Я не знала, что ты можешь готовить.

— Одно единственное блюдо, — сказал он, открывая бутылку «Шрамсберг бланк де нуар».

— Мое любимое шампанское, — сказала она, отпивая глоток. — Откуда ты узнал?

— Я часто видел его на твоем столе!

Она тряхнула головой, и ее волосы рассыпались по плечам.

— Знаешь, я думала, что буду в шоке после смерти Лео, но вот прошло только две недели, а я чувствую себя… свободной.

— Я думаю, что большинство людей должно это чувствовать после смерти их второй половины. Мало кто думает иначе.

— Ты думаешь, я по-своему любила Лео, но я рада быть свободной.

— Не совсем свободной, — заметил он. — Ты же понимаешь, городок мал. Тебе придется побыть вдовой некоторое время.

— Пока я с тобой встречаюсь, меня не волнует общественное мнение, — произнесла она.

— Ты можешь видеть меня когда угодно, — пообещал он. — Только нам придется подождать год или около того, прежде чем появляться вдвоем и собирать людей на ужины.

— Я это выдержу, если ты будешь любить меня достаточно часто.

— Что значит «достаточно часто»?

Она рассмеялась.

— Догадайся сам!

— Давай подождем, я немного отдохну, и мы займемся этим опять!

Она погладила его по щеке.

— Прости, любимый. Я не хотела так тебя замучить.

Майкл вздохнул.

— Послушай, нам надо поговорить о делах.

— Хорошо, давай.

— Я хочу, чтобы ты сказала Гелдорфу, что хочешь продать все акции «Центуриона».

Она удивилась.

— Ты с ума сошел? Я думала, что ты хочешь получить мою долю, чтобы править студией.

— Теперь самое время продавать. Японцы опять стучатся в нашу дверь, и мы в достаточно хорошем положении, чтобы запросить высокую цену.

— А как насчет доли Лео?

— Попроси Гелдорфа продать его акции.

— А остальные директора?

— Когда они увидят, что большая часть акций продана, они быстро избавятся от своих.

Аманда опустила глаза.

— Майкл, ты помнишь, я говорила тебе как-то о своих отношениях с Лео?

— Вроде да.

— Я сказала, что могу пригласить на ужин кого угодно, помнишь?

— Да, помню.

— И это могло быть только лишь потому, что мой муж стоял во главе студии.

— Да, я помню, но Лео умер.

— Но когда мы с тобой поженимся, я хочу, чтобы ты был во главе студии.

Это было первое упоминание о женитьбе, и Майкл попытался не выдавать своего волнения.

— Не беспокойся, я и буду заправлять студией, только она будет принадлежать другому владельцу.