Фэй протянула руку и улыбнулась. Молодой человек показался ей очень милым, и было видно, что он явно неравнодушен к ее дочери.

– Очень приятно, миссис Карузо, – проговорил он.

– Мама носит другую фамилию, – сухо заметила Кейси. – Она актриса – Фэй Макбейн.

Молодой человек просиял.

– Вы заняты в «Дочери сенатора», – воскликнул он и вдруг смутился.

«Наверное, читал «Полную тарелочку», – подумала Фэй.

Кейси почти не глядела на него и не поддерживала разговор, поэтому Спенсер Блюм еще раз повторил, что ему было очень приятно познакомиться с миссис Макбейн, и исчез.

– Ты вела себя ужасно грубо, – возмущенно сказала Фэй. – Он приятный человек и явно тобой интересуется.

– Спенсер Блюм? Ма, он же писатель. Знаешь анекдот про шлюху, которая так плохо знала город, что переспала с писателем?

– Дорогая, – ошеломленно проговорила Фэй, – я же не предлагаю тебе спать с этим молодым человеком. Я просто говорю, что ты могла бы быть с ним более любезна. Мне не хочется думать, что ты вежлива только с важными шишками. Я воспитывала тебя по-другому.

– Дай-ка я тебе кое-что объясню. Если бы я была с ним более любезна, это значило бы, что я его поощряю. Тогда он начал бы звонить, и мне пришлось бы его отшивать. Понимаешь? Лучше прекратить все это в самом начале. У меня нет времени на эти глупости, я слишком занята. Когда я добьюсь того, к чему стремлюсь, у меня будет время оглядеться. И в любом случае о Спенсере Блюме и речи быть не может. Он славный парень, довольно талантливый, но не из тех, кого ждет настоящий успех. Человек, к которому я смогу относиться серьезно, должен занимать положение уж по крайней мере не ниже моего собственного.

– Понятно, – вздохнула Фэй. – Что ж, во всяком случае, я могу не бояться, что моя девочка разобьет себе сердечко.

– Ты имеешь в виду, что у меня его нет? – засмеялась Кейси. – Ма, я просто трезво смотрю на вещи. Между прочим, ты ведь тоже вышла замуж не за нуждающегося сценариста.

«Да, и посмотри, что из этого вышло», – подумала Фэй.

– Я вышла замуж за твоего отца не потому, что он занимал высокое положение. Я никогда не судила о людях по их успеху, меня интересовали их личные качества.

Кейси снова рассмеялась.

– Ладно, ма, не беспокойся. Я знаю, что делаю.

Фэй приготовилась заплатить по счету, но Кейси ей не позволила.

– Сегодня плачу я, – заявила она с улыбкой. – Индия Кемпбелл – неплохое помещение капитала.

Когда они стояли перед рестораном, ожидая, пока пригонят их машины, Фэй разглядывала дочь, стараясь увидеть ее глазами постороннего человека. Лицо Кейси казалось ей все еще удивительно юным. У нее была гладкая кожа и сияющие глаза, которые бывают у детей, выросших в достатке, и ее внешность удовлетворяла всем стандартам «хорошенькой девушки». Она тщательно следила за собой и одевалась в изысканно-небрежном стиле. Неужели она старается быть привлекательной и стильной только по соображениям делового характера?

– Ты сказала Спенсеру, что я не ношу фамилии Карузо потому, что я актриса, – не удержалась Фэй.

– Угу, – пробормотала Кейси, теребя длинную серебряную сережку. Она знала, что за этим последует.

– Дорогая, я не ношу имени твоего отца совсем по другим причинам, и тебе это хорошо известно. Мы в разводе, а разведенные жены не носят фамилий бывших мужей.

– А Ивона Трамп носит, – возразила Кейси, и они обе засмеялись.

Фэй обняла дочь, жалея, что никак больше не может выразить свою любовь и что Кейси больше похожа на Кэла, чем на нее.

По голосу Кэтрин было слышно, что она чем-то расстроена.

– Фэй, мне очень нужно поговорить с вами на деликатную тему. Строго между нами.

Что еще случилось? Фэй ответила:

– Разумеется, Кэт. В чем дело? Надеюсь, ничего страшного?

– Я понимаю, что это чудовищно невежливо, но не могли бы вы заглянуть ко мне на чай. Я вас угощу прекрасным чаем и оладьями со взбитыми сливками. Согрешим, а потом сядем на диету до конца недели.

Как выяснилось позже, она не шутила. На столе, накрытом кружевной скатертью, Фэй увидела серебряный чайный прибор, сандвичи с огурцом, сдобное печенье, оладьи и взбитые сливки.

– Я целый год прожила в Лондоне, – рассказывала Кэтрин. – Ужасный климат, но прекрасные обычаи. Каждый раз, когда случалось что-нибудь неприятное, я ублажала себя английским чаем. При такой сумасшедшей жизни чай приходилось пить довольно часто, но сливки я себе позволяла только в исключительных случаях.

Фэй жевала сандвич с огурцом, с восхищением глядя на изящные руки Кэтрин, которая наливала чай в почти прозрачные фарфоровые чашки.

– Как вы, наверное, догадались, речь пойдет о Таре, – продолжала Кэтрин. – Фэй, вы обладаете умом и интуицией и не могли не заметить, что в отношении эмоциональной сферы у Тары… есть сложности.