Рэй свернул на боковую улочку, состоявшую в основном из полуразвалившихся складов, и затормозил перед домом, словно перенесенным сюда из бедняцких кварталов Бейрута. Все окна первого этажа были забиты досками, на которых красовались рисунки. Фэй с ужасом узнала в этих изображениях эмблемы бандитских группировок. Перед железной дверью сидели на корточках трое парней – один из них типичный громила. Двое других были поменьше ростом и более худощавого телосложения, но шею одного украшала татуировка, издали похожая на кусок колючей проволоки, а у второго – юноши с ангельским лицом, покрытым ровным золотистым загаром, – Фэй заметила серьгу в форме черепа.

– Вот и приехали, – объявил Рэй, поднимая крышу «мустанга».

Она неуверенно вылезла из машины, спрашивая себя, не сошел ли Рэй с ума, но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что опасности нет. Рэй взял ее за руку, и они направились к трем молодым людям, поглощенным оживленным разговором. Громила поднял голову, и его лицо озарилось сияющей улыбкой.

– Привет, Рэй, – пробасил он. – Мы тебя так рано не ждали.

– Я сегодня захватил с собой друга. – Он поднял руку Фэй, как поднимают руку победителя на ринге. – Познакомься. Это Декстер, Тони и Сильфредо. А это Фэй. Она очень хорошая актриса и приехала посмотреть на нас.

Декстер, Тони и Сильфредо по очереди пожали ей руку и пробормотали: «Очень приятно». Рэй извлек из кармана огромную связку ключей, проделал какие-то сложные манипуляции с замком, дверь распахнулась, и они вошли в здание. Там было темно, дурно пахло, а земляной пол казался влажным и скользким. Фэй подумала о крысах и вцепилась в руку Рэя.

Они вскарабкались по лестнице, достаточно прочной, но очень плохо освещенной маломощными лампочками. От запаха отбросов и мочи перехватывало дыхание, и Фэй подумала, что так, должно быть, чувствовали себя узники средневековой тюрьмы. Она слышала, как за ее спиной Сильфредо говорил Тони: «Знаешь, парень, я так здорово въехал в Беккета».

Рэй открыл еще одну дверь, и внезапно они оказались в полной темноте. Он щелкнул выключателем, свет залил огромное чистое помещение с маленькой сценой в одном конце и полукругом мягких стульев. Пол был цементным, но тщательно выметенным, а воздух относительно свежим.

– Добро пожаловать, – обратился к ней Рэй. – Здесь мы работаем. Ты не представляешь себе, какое удовольствие это мне доставляет.

– Я не совсем понимаю… – робко начала Фэй.

Он мягко подтолкнул ее к креслу, стоявшему отдельно от остальных, и сказал:

– Сейчас поймешь.

Она сидела, наблюдая, как Рэй и Декстер возятся с какими-то проводами, включают кондиционеры. Все казалось ей удивительным: настоящий маленький театр в самом сердце хаоса и разрухи. Откуда он взялся? Кто платит за помещение и электричество?

В дверь вошла девушка лет семнадцати с волосами, завитыми локонами, в ярком вишневом свитере. Ее глаза скользнули по Фэй, потом она бросилась к Рэю с выражением отчаяния на лице.

– Что случилось, Лоретта? В чем дело?

Девушка, понизив голос, стала что-то ему объяснять. Рэй отвечал ей, и через некоторое время она расслабилась и заулыбалась. В зал постепенно собиралась молодежь, разговаривая и смеясь, – все довольно небрежно одетые, но явно с нетерпением ожидающие чего-то интересного. Девушка-вьетнамка достала из сумки пьесу и тихо сидела, углубившись в нее. Фэй наконец поняла, что это театральная студия, а молодые люди – ученики Рэя.

По какому-то сигналу все заняли кресла перед сценой.

– Ладно, – сказал Рэй, – давайте начинать. Для нашей гостьи я хочу сказать, что это студия, в которой занимаются по выходным все, кто всерьез интересуется актерской игрой или режиссурой. Мы встречаемся каждую субботу, когда я в городе, а если я в отъезде, студенты сами проводят репетиции или просто общаются. У нашей студии нет названия, обучение бесплатное, и она существует уже четыре года.

Некоторые из присутствующих здесь юношей и девушек просто интересуются театром и кино, другие собираются сделать это своей профессией. Меня устраивает и то, и другое. Все, чего я хочу, – это работать с молодежью, которая стремится учиться. Одна из наших девушек уже получила роль в телевизионном фильме. – Он подождал, пока смолкнут крики: «Давай, Тара!», «Здорово!», «Класс!» – Я не могу обещать, что это случится со всеми, кто бывает здесь. Может быть, даже никогда больше не случится. В случае с Тарой нужная актриса оказалась в нужном месте и в нужное время. Если бы она не подошла телевизионщикам, я бы ровным счетом ничего не смог сделать. – Выражение его лица неуловимо изменилось, и Фэй поняла, что последняя фраза была произнесена главным образом для нее. – А теперь начнем. Кто первый? Я думаю: Сильфредо и Люк.

Он вернулся к Фэй и, поскольку все кресла были заняты, устроился рядом с ней на полу.

– Это первый режиссерский опыт Тран, – шепнул он.

Тран неплохо справилась со своей задачей: в постановке и мизансценах чувствовалось живое воображение.

Все зааплодировали, а Люк и Сильфредо вернулись на места.

– Хорошо, – сказал Рэй. – Очень хорошо. И Тран, и ребята.

Потом студенты высказывали замечания – вежливо, но откровенно.

Весь этот субботний вечер Фэй сидела как завороженная, смотрела на ребят и вспоминала, как училась играть сама. Она видела лица студентов Рэя, никто из которых не мог себе позволить поступить в официальную театральную студию, и думала о том, что надо быть необыкновенным человеком, чтобы видеть в этих ребятах то, что увидел Рэй.