– И Рэй хочет, чтобы я его надела?

Лизбет кивнула. Вошел матрос и стал застилать стол красного дерева длинной скатертью. Статисты уже загримировались сами и теперь пришли показаться Лизбет. Фэй только успела накинуть халат, когда они вошли – трое мужчин и четыре женщины. Мужчины были одеты в белые брюки и рубашки «поло», а женщины – в длинные юбки типа саронга с бюстгальтерами от купальников, кроме одной, на которой были бирюзовые шорты вместо юбки.

«Бирюзовые шорты» посмотрели на Фэй и сказали:

– Вы выглядите совершенно сногсшибательно, дорогая. Вижу, вы меня не помните. Я преподавала вашей дочери искусствоведение, когда она училась на пятом курсе.

– Господи, надо же, – ошеломленно пробормотала Фэй. – Здравствуйте. Рада вас видеть.

«Как это все типично для Голливуда, – подумала Фэй. – Твоя бывшая кухарка становится твоей единственной подругой, а преподавательница искусствоведения подрабатывает на съемках. Звезда съемочной группы убежала из дома, а режиссер – твой бывший любовник».

Рэй уже был на палубе, и когда она появилась, он замер и уставился на нее с неприлично восхищенным видом. Потом он просиял улыбкой и встряхнул головой, как щенок, вылезший из воды. Она двинулась к нему, ее босые ноги ощущали тепло нагретой солнцем палубы, гладкость дерева, а ее походка как бы обращала внимание на маленькую драгоценность, которая стягивала щиколотку. Сцена была бы совершенно классической, если бы Рэя вдруг не позвал оператор, сидевший в шлюпке, и ему не пришлось бежать на другой борт.

Впереди у нее было несколько часов ожидания. Она возвращалась в знакомый мир – часы ожидания, часы работы и три минуты на экране.

Фэй, Дес и три члена команды «Принцессы» играли в покер, чтобы скоротать время, и Фэй, которая не могла похвалиться большим мастерством, пыталась вспомнить, что дороже – флеш или три валета. Пока она раздумывала, стараясь хранить непроницаемый вид, на палубе появились Хизер и ее мать. Девочка скользнула за спину Фэй и тут же во всеуслышание объявила:

– У вас так много червей! Три открытых и две в руке. Это хорошо?

Партнеры Фэй хором застонали, а Дес разразился громовым хохотом.

– Хорошо ли это? – прокричал он. – Хорошо ли это? Это флеш, моя дорогая, и я бы прогорел.

Фэй обернулась и взглянула на Хизер, лицо которой выражало тайное злорадство.

– Ты стоила мне… сейчас, сейчас… пять тысяч долларов. Иногда следует держать язык за зубами, Хизер.

В глазах девочки удовольствие мешалось с испугом.

– Правда? – спросила она. – Вы правда потеряли пять тысяч долларов?

Все раздражение Фэй вдруг испарилось. Хизер была ребенком, ребенком, который, как она знала, боялся высоты, и ей сегодня предстояло серьезное испытание.

– Нет, – ответила она, – мы играли просто так, не на деньги. Ничего ужасного ты не сделала.

– Честно говоря, все-таки сделала, – вмешался О'Коннел. – Подойди ко мне, детка.

Хизер послушно подошла к нему, и Фэй вдруг поняла, что девочка обожает О'Коннела, хотя видит его недостатки. Это было так похоже на взаимоотношения героев, которых играли Хизер и Дес, что Фэй охватило беспокойство. Она отвернулась и стала смотреть на Каталину, которая вырастала из сине-зеленых вод, как сказочная земля, и думала об отцах и детях. Кейси и Кэл. Тара и ее негодяй-отец. Хизер и отец, который бросил ее и мать.

Но О'Коннел просто давал девочке урок джентльменского поведения. Мягким ирландским голосом он объяснял, что в азартных играх очень важна честность участников. Он знал, что Хизер прекрасно понимала, что она делает, но не показывал виду. Хизер покорно слушала.

– Я ужасно хочу есть, – пожаловалась она наконец. – Я ничего не ела с самого утра.

– Беги вниз, – тут же сказал О'Коннел. – Жюль тебя чем-нибудь накормит. Скажи, что я тебя прислал.

Сильвия Льюисон, несмотря на свое особое отношение к О'Коннелу, все же возразила:

– У Хизер специальная диета. Я должна пойти вместе с ней.

– Никуда вы не пойдете, – грубовато ответил Дес. – Хизер спустится одна и удовлетворит здоровый детский аппетит, а вы, мадам, присоединитесь к нам. – Он собрал карты и передал колоду Фэй.

Сильвия села за стол, улыбаясь блаженной улыбкой, которая появлялась на ее лице не без участия маленьких таблеток, а ее дочь скатилась по трапу, послав О'Коннелу признательный взгляд.

– Три короля – это хорошо? – спросила Сильвия.