Бычков Александр Сергеевич
Шрифт:
И только когда "голубая" с Дикарем исчезли за зарослями папоротника, до неё, наконец, дошло…
– Сестра! В погоню! "Объект" украли!
– Что-о-о-о-о? – недоуменно посмотрела на неё "зеленая" и раскрыла свой рот.
– Что, что… Украли, говорю! Ты что не понимаешь, что у "солнечного ублюдка" не может быть никакого отца! Это похищение! Быстро-о-о-о-о-о!
И не дожидаясь реакции "зеленой", Послушница ?А3-09, жужжа крылышками, как рассерженная пчела, подобно выпущенной из лука стреле понеслась вдогонку. "Объект" нужно было захватить любой ценой. Иначе задание, первое настоящее задание в её карьере в качестве бойца ордена "ЖАЛО" будет провалено…
– Пусть весь мир перевернется, но я этого не допущу… – сжимая кулачки до боли в ладошках, думала юная фея, ловко лавируя между кокосовыми пальмами… И, глядя на её решительное, воинственное выражение лица, на стянутые в ниточку губы и едва ли не мечущие молнии глаза, было видно, что она – не шутит…
Глава 5. Орел расправляет крылья. Три часа после полуночи пробили механические часы на башне городской ратуши. Черное небо, усыпанное россыпью серебристых точек, – звезд. Полная луна. Абсолютную тишину нарушают только одинокие всплески рыб в озере и мерные шаги часовых – рослых воинов в белых плащах с расправившим крылья черным орлом и копьями и алебардами в руках – на крепостных стенах Авалона. Все жители столицы давным-давно спят. Даже пивные и иллюзиумы – самые популярные места в городе – закрываются после двенадцати – законы Содружества строго следят за здоровьем подданных короля… Правда, кривые улочки Авалона все прекрасно освещены – всюду горят магические разноцветные фонари, разноцветные гирлянды на деревьях и стенах домов, но это освещение абсолютно безлюдного, вымершего города… …Впрочем, не совсем… Только одно окно во всем городе тем не менее подавало признаки жизни… На самом верхнем этаже высокой как шпиль башни на возвышенности в самом центре города в маленьком окошке горел свет… Авалон был древним городом, построенным задолго до Эры Порядка и Процветания, как и Кронбург и несколько других городов Содружества. Как достояние прошлого, его архитектуру пощадили. Отсюда и узкие кривые улочки, отсюда и архаические крепостные стены, только мешавшие городу застраиваться вширь, отсюда и нелепая Главная Башня в центре города, на холме, в которой теперь не было никакого смысла… Раньше это имело смысл. Улочки были узкие и кривые, чтобы сэкономить пространство внутри города для застройки, стены нужны были для защиты от чудовищ, Главная Башня – чтобы король мог следить за обороной города… Теперь – это была только дань прошлому, отдававшая запахом нафталина. Теперь огромное большинство городов Содружества – это широкие и длинные проспекты, это многоэтажные дома-соты, это многомильные города, застройка которых не стеснена ненужными крепостными стенами… Но Авалон – столица древнего королевства, город, лично построенный легендарным королем-рыцарем Роландом – это святыня, в нем все должно было остаться, как было когда-то, когда Их Премудрость впервые посетила этот город, будучи приглашена самим королем… А потому хотя город был украшен цветным кирпичом, аллеями, фонтанами, фонариками и гирляндами, отмыт, очищен, подновлен, в целом он оставался таким каким был тогда, в те легендарные времена… …Именно об этом думал без пяти минут неделю коронованный король Авалона Гастон I, сидя у открытого по причине летней ночной духоты окна и смотря вниз, на город. Его взгляд довольно быстро нашел ту самую улицу, по которой феи шли тогда к замку его славного предка. Теперь, конечно, она вся обсажена розовыми кустами, которые вечно цветут и издают сильное благоухание, увита фонариками и гирляндами в виде роз, а мостовая вымощена розовым кирпичом, а на том месте, где Их Премудрость встретила мертвую женщину, стоит памятник – из бело-розового мрамора. Там их Премудрость и феи из её свиты, искусно сделанные из мрамора, и поныне стоят на коленях перед катафалком со старушкой и по их щекам ползут слезы – причем слезы ползут по их щекам всегда – памятник магический – и издают благоухание лаванды – второго любимого цветка Их Премудрости… Улица же так и называется – улицей Роз … Король Гастон вздохнул и отвернулся от окна, вновь сев за свой письменный стол. Магический светильник в виде семисвечника, подвешенного под потолком, ярко освещал пространство убогой комнатушки. Здесь все было подчеркнуто аскетично. Простой деревянный стол, несколько простых деревянных шкафов с книгами, стойка с оружием, несколько картин из рыцарской жизни да солдатская раскладушка. Эта комната раньше была комнатой стражи – из неё было удобно наблюдать за городом и далеко за его пределы – ведь это самая высокий пункт в городе… В ней кроме стражи никто никогда и не жил. До Гастона. Но однажды, осматривая свои новые владения, незадолго до коронации, принц Гастон нашел эту всеми забытую комнатку и именно она – а не раззолоченные палаты древних королей – пришлась ему по душе… Здесь не было пуховых перин, не было бассейнов с ароматической водой, музыкальных стен, иллюзиумов, не было навязчивых летающих огоньков, не было… Да ничего не было из благ ставшей реальностью Эры Порядка и Процветания! Скромный солдатский быт. А ничего больше Гастону и не нужно было. Здесь он отдыхал, здесь он проводил бессонные ночи, сюда он велел слугам доставлять книги и летописи из архивов в подземельях Замка, здесь он был один на один со своими мыслями и мечтами… Молодой король ещё раз глубоко вздохнул и вновь, в который уже раз за эту ночь, сел за письменный стол и взглянул на пожелтевшие страницы. Эта была древнейшая хроника, надписанная изящной феиной вязью – что поделаешь – до фей не было грамоты, не было алфавита! –, Gestae Rolandi, написанная Танкредом Бесстрашным, одним из рыцарей Круглого Стола на склоне лет. Хотя книга была довольно объемной, почти под тысячу страниц, Гастон знал её чуть ли не наизусть. С самого детства, пока его старший братец бегал за бабочками и белочками, он читал этот единственный дошедший до современников источник того, что было ДО "Эры ПП". Хотя хроника была записана, как сказано во введении, уже после того, как феи обучили людей письму, но автором все-таки был один из приближенных великого короля, который был личным участником всех "деяний" оного… Других первоисточников просто не было. Для Гастона эта хроника была всем. Она была его воздухом, его пищей, его питьем. Отсюда он черпал материал для своей богатой фантазии, отсюда он черпал все свои знания об эпохе настоящих мужчин, которые не проводят дни напролет в иллюзиумах, банях да в пивных, а бьются не на жизнь, а на смерть, совершают подвиги, настоящие мужские поступки… Но сейчас Гастон читал хронику, эти хрупкие, пожелтевшие страницы, которые давно бы распались в прах, если бы не феины сохраняющие их волшебные бальзамы, не ради фантазий. Ему было 40 лет, фантазировать ему уже давно надоело. Он хотел знать другое. ОПЕКА! Как возникла Опека, кто заключил договор об опеке, каковы конкретные пункты этого договора – он искал ответы на эти вопросы – и… не находил ответа…– Но ведь должно же это быть где-то здесь… Должно же… – бормотал себе под нос Гастон, в который уже раз быстро – но аккуратно, специально надев на руки тонкие защитные перчатки – переворачивая пожелтевшие страницы, исписанные витиеватыми буквами…
Гастон невольно остановился и, на какое-то мгновение забыв о цели своих исследований, залюбовался одной из случайно открытых страниц. Какая все-таки красота! Ну, разве современные книги с движущимися картинками, звуками и даже запахами сравнятся с этим сокровищем! На желтоватом плотном пергаменте текст написан витиеватыми черными буковками, заголовки – красной киноварью более крупного размера. Заглавные буквы глав – также красной киноварью – вообще представляли собой произведение искусства – увитые цветами, щитами и мечами, красивыми девушками – в общем, разного рода узорами. Но самое главное – это миниатюры… Не какая-нибудь движущаяся безвкусица, вроде зайчат да бельчат, поющих на зеленых полянках частушки, а самые настоящие древние картины, рисовавшиеся не один месяц… Вот, например, эта… Король Роланд в оплавленных доспехах, с обожженным плащом и плюмажем на шлеме, везет на коне возлюбленную принцессу Элвин, спасенную из логова дракона. Как мастерски нарисовано! Сейчас так не умеют. Сделать магическую картинку по шаблонному алгоритму проще, чем при помощи тончайших кисточек нарисовать вот такую Элвин – нарисовать ямочки на её щечках, нарисовать чувство радостного покоя и удовольствия на её лице, когда она обнимает сзади своего спасителя, нарисовать вот эти морщинки у глаз и уголках губ короля Роланда – скорбные морщинки, от забот и горестей, пережитых им… Нет, так нарисовать сейчас даже и не смогут…
– И все же, ну должен же быть здесь текст договора, ну должен же! Ведь Танкред был очень ответственным летописцем, ничего не упускал! – все более раздраженно и нетерпеливо шептал Гастон, перелистывая страницы хроники.
И в самом деле, Танкред Бесстрашный в таких подробностях описал поединок короля с драконом, даже уточнил, что король победил его благодаря тому, что Элвин выведала, будучи его пленницей, его слабое место – маленькую дырочку под панцирем у левой ноги… А ещё не преминул написать, что дракон обожал сквернословить и пить пиво, которые вместе с девушками крал у людей, а также рыгать столпами пламени и серного газа после выпитого, и смеяться над дурными анекдотами тоже…
Да и не только… Вот, например, текст договора о создании Содружества, где 49 королей поклялись создать союз ради совместной обороны от чудовищ, вот условия, вот статьи… А вот договор о совместной торговле… А вот и… Да много тут договоров в хронике, много, а вот этого – нет…
Только два скупых упоминания хрониста, которые в вольном переводе с феиного языка на человеческий, звучат так:
"В Лето пятого года от э. П. П. (Эры Порядка и Процветания), ибо эру сию провозгласили наши покровительницы – поднебесные владычицы, иначе называемые "феями" – для того, чтобы род человеческий и всякая тварь, что под небом, радовались сотворенному миру и благодарили Создателя, – был завершен – хвала Создателю – кафедральный Собор Авалона. Его расписывал…" и так далее.
И второе – "В Лето двадцатого года (последнего в хронике) от э. П. П. Их Премудрость совершили визит в стольный город Авалон на великие торжества по случаю юбилея заключения договора об Опеке. Они преподнесли… – дальше скучный перечень её магических даров, что-то вроде всякого рода магических игрушек и предметов развлечения и комфорта – … Его Величество король Роланд II и все короли Содружества возрадовались, что договор будет действовать аж 100 000 лет от э. П. П. и что теперь человеческий род будет надолго иметь гарантию своего благополучия и благосостояния, и прослезились… Потом идет описание торжеств, подробное описание нарядов, а потом – Хвала Создателю! На сем великом событии завершаю летопись сию, а что не так написал, уж вы меня за то простите". И все… Ничего больше. Ни статей договора, ни то, кто его заключил, ни-че-го. Только дата заключения и дата окончания.
Да, конечно, молодой король учил по учебникам такие важные для любого короля предметы как "Общая теория Священных Принципов Порядка и Процветания", "Общее представление о принципах Опеки"… Но эти учебники были написаны гораздо позже, это не оригинальный источник. Где гарантия, что все это не позднейшие домыслы? Где?
– А никакой гарантии и нет! Никакой, милейший! – вдруг на мысленные вопросы Гастона ответил какой-то странный голос в его голове.
Реакция Гастона была мгновенной. Не успел бы сторонний наблюдатель, если бы таковой был, и глазом моргнуть, как молодой король с места прыгнул и оказался у стойки с оружием, выхватив в одно мгновение из деревянного гнезда длинную, в человеческий рост алебарду и угрожающе несколько раз ею перерубив воздух возле себя.
– Хорошая реакция, ничего не скажешь! – усмехнулся Голос. – Только вот железка эта вряд ли меня напугает, как, впрочем, и агентов "ЖАЛА", у которых ты на крючке…
– Кто ты? – встревожено, дрожащим голосом, выкрикнул Гастон. И в ответ на его вопрос из открытого окна подул сильный поток ветра, разметав все бумаги и письменные принадлежности на столе, а желтые страницы летописи стали вдруг перелистываться сами собой, как будто бы чьи-то невидимые пальцы переворачивали их, длинные иссиня-черные волосы цвета вороньего крыла на голове Гастона разметались по плечам…