— Что ей нужно?

Ой!

— Ничего.

Моя мать смотрит на меня неодобрительно:

— Во сколько ты встречаешься с Джошем?

— В восемь.

Она смотрит на часы, а я тем временем хватаю еще один пикуль.

— Пойдем, поговорим до твоего ухода.

— Хорошо, — радостно соглашаюсь я.

Несмотря, а возможно, и благодаря всем своим идиосинкразиям, моя мать остается моим самым любимым человеком в мире. Она очаровательная и смешная, и хотя мы расходимся во мнениях почти по всем вопросам, я замечаю, что с каждым днем становлюсь все больше похожей на нее. Данную тайну я ей пока не открою. Слишком уж она этому обрадуется.

Я достаю из холодильника две диет-колы, и мы идем в гостиную, где я снова занимаю свое место на черном кожаном диване.

Да, я забыла сказать: мои родители вроде бы не знают, что я веду колонку «Секс в большом городе Вязов». Под «вроде бы» я подразумеваю — «совсем не знают». В подобных вещах нелегко признаваться родителям. «Привет, мам, я не только занимаюсь сексом, но и пишу о нем. Разве ты не рада, что дорогостоящее образование в одном из университетов Лиги плюща пришлось так кстати?»

Я думаю, Чанну хватит инфаркт. Довольно забавно, что, невзирая на свою отчаянную смелость во всех остальных вопросах, моя мать несколько сдержанна в вопросах секса. Она говорит мне, что не следует даже целоваться с мужчиной, которого не любишь.

Как бы то ни было, я уже много месяцев скрываю от них страшную правду, но мне кажется, что скоро я не выдержу. Иногда необходимо смело смотреть в лицо трудностям и говорить все как на духу.

Я смотрю на свою мать. Она открыла свою диет-колу и держит ее на коленях, ее голова откинута на спинку дивана. Наверное, она прикидывает, что нужно сделать для подготовки к англосаксонскому Дню благодарения — без сомнения, включая доставку угощения на дом и, возможно, прием валиума.

Беседа с бабулей Беппи (ее свекровью) — подвиг, на который мало кто решится.

А я думаю о том, что моя мать никогда не пробовала засахаренный батат.

Она кажется такой спокойной. Я знаю, что новость, которую я собираюсь ей сообщить, вырвет ее из этого состояния. Я вообще ничего не хочу говорить, но затем, разумеется, понимаю, что могла бы поведать ей куда более ужасные вещи. Например, что я лесбиянка и у меня колечко в языке. Хотя достаточно было бы чего-то одного.

Я думаю о матери Джули Купер и гадаю, как она восприняла бы эту новость.

Я откашливаюсь.

— Так вот… э-э… мама, — начинаю я.

Она открывает глаза и смотрит на меня:

— Да?

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

Она садится прямо, чувствуя серьезность момента.

— Да?

— Дело в том, что… это забавно, понимаешь, в колледже я занимаюсь множеством самых разных вещей. Например, участвую в выпуске газеты.

— Это хорошо. Тебе уже пора начинать думать о своей карьере.

— Правильно. Конечно. Так вот, я веду в этой газете колонку.

— Так дай почитать! — возбужденно просит мама.

— Ну, вообще-то я пишу о… понимаешь… сексе.

Пауза. Я нерешительно слежу за выражением лица матери — какой сигнал она подаст. Например, «спасайся бегством».

— В смысле… про сифилис? — спрашивает она.

Я мычу и отвечаю:

— Нет.

— А про что?

— Про свидания и секс в колледже.

— Что ты об этом знаешь? У тебя же нет друга, и ты не занимаешься сексом.

— Ну…

— У тебя есть друг? — возбуждается она.

— Нет.

— Ты занимаешься сексом? — мрачно продолжает она.

— Э-э-э…

— Ой-вавой, — произносит мама, хватаясь за сердце и чуть не опрокинув свою диет-колу. Моя мать, как и я, немножко актриса.

— Мама…

— Значит, ты говоришь, что знаешь о сексе больше меня?

— Что? Нет, я этого не говорю. Она забавная. Это юмористическая колонка. Она нравится читателям.

По крайней мере я думала, что нравится. Теперь я уже не так в этом уверена. Но я не хочу еще больше запутывать разговор, предъявив ей YaleMale05.

— Моя дочь, которой двадцать один год, знает о сексе слишком много. Вот что случается, когда воспитываешь детей в Америке. Они все трахаются.

— Мама! — восклицаю я, пораженная ее словами.

— Не могу в это поверить, — добавляет она.

— Все не так уж плохо, — умоляюще произношу я. — Некоторые из них тебе понравились бы. Они забавные. Они бы тебя рассмешили.