— А потом брат тоже умер?

— Да, он практически довел себя до смерти. Почти не спал, очень мало ел и постепенно терял рассудок. Наверное, ему можно было как-то помочь, если бы я направил его в психиатрическую клинику. Но я… не думал об этом. Меня интересовал только конечный результат. Ведь если бы Юрона начали лечить, исследования бы остановились. Я не великий специалист в химии и молекулярной биологии. В основном выдумывал и изобретал брат, а я лишь помогал ему вести исследования.

Никос замолчал. На лбу выступили капельки пота. В кабинете всегда поддерживалась одинаковая температура — двадцать восемь градусов. Будучи гипотоником, Яхаве любил тепло. Остальным приходилось терпеть.

— Почему вы обратились ко мне?

— Потому что у меня не оставалось иного выхода. Видите ли, я перенес два инфаркта. После второго мне сделали операцию на сердце… Я не очень боюсь смерти, но меня гложет мысль о том, что я в той или иной степени стал виновником смерти трех самых близких мне людей. Элоиз и Юрона уже не воскресить. Единственной компенсацией страданий моих близких и утешением для моей души может стать только воскрешение Евоны. Умирая, Юрон просил меня об одном — чтобы я не отступил и довел эксперимент до конца. И я должен это сделать — иначе умру убийцей собственной дочери…

Я понимал, что одному мне не справиться с такой задачей — тут ведь нужны не только сверхусилия, но и сверхвозможности… Честно говоря, я уже собирался обратиться с предложением к Хоупсу, но колебался. И тут мне позвонил Рефект. Все решилось само собой.

При имени ненавистного конкурента Яхаве передернуло.

Черт возьми! Вот это номер! Невероятное открытие могло попасть в руки Хоупсу. Получается, не возникни у него, Яхаве, в мозгу эта проклятая опухоль, Рефект не обратился бы к Никосу. И тот, в надежде воскресить свою дочь, пришел бы со своим открытием к злейшему врагу Яхаве. Действительно, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Выходит, ему в каком-то смысле повезло, что шутница-судьба, наслав на него смертельное заболевание, тем самым подарила шанс обрести бессмертие.

Олигарх теперь не сомневался, что Никос говорит правду. Такого не придумаешь. Да и какой смысл так изощрено врать?

"Осталось довести дело до конца", — подумал Яхаве. Но прежде требуется уточнить кое-какие вопросы.

— А почему вы не законсервировали голову Юрона? Разве он не хотел обрести бессмертие?

— Нет. Он сказал, что уже слишком поздно. Он ведь понимал, когда наступали минуты просветления, что сходит с ума, и очень мучался от этого. Его сознание находилось в полуразрушенном состоянии.

— Понятно… Что потребуется от меня? Разумеется, если я захочу вам помочь.

— Условия для экспериментов, прежде всего. Помещение, оборудование, медикаменты, квалифицированный и надежный персонал. И… люди.

— Вы хотели сказать — тела для экспериментов? Мне кажется, лучше их называть "телами".

— Возможно, вы правы, мистер Яхаве. Только… они должны быть живыми.

— Можете не уточнять. Я прекрасно понимаю, о чем идет речь. Это все?

— На первом этапе — да. Когда я отработаю пересадку на… на "телах", мне понадобится подходящая девушка… э-э, подходящее "тело" для пересадки чипа из мозга Евоны. Если все пройдет удачно — вы будете второй на очереди.

— Это логично, — со странной интонацией произнес Яхаве. — Все, о чем вы просите, будет обеспечено в течение трех дней. Я полагаю, что вам надо, под каким-нибудь благовидным предлогом, оставить работу в клинике, чтобы сосредоточиться только на нашем проекте.

— Да, я так и поступлю. Для начала я возьму отпуск по состоянию здоровья… Я пойду?

— Да, пожалуй. Только составьте мне список всего необходимого. Вас сейчас проведут в отдельный кабинет. И — ни слова Рефекту. Надеюсь, вы понимаете, что о настоящей цели экспериментов должны знать только мы двое? Пусть Рефект думает, что вы работаете над лекарством против рака.

— Конечно, я понял.

Хирург поднялся с кресла и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к двери.

— Впрочем, подождите, мистер Никос, — голос Яхаве звучал вкрадчиво. — Совсем забыл. Вы же ничего не рассказали мне о моледе.

Нога Никоса, занесенная для очередного шага, повисла в воздухе.

— Что вы сказали?

— Я сказал — моледа. Вроде бы не ошибся.

— …Но, откуда вы знаете… об этом?

— Садитесь, Никос, садитесь. И пусть этот случай послужит вам уроком на будущее. Не вздумайте в дальнейшем от меня что-нибудь скрывать. Ведь мы теперь — партнеры. До самой смерти. Или бессмертия?

Никос покосился на Яхаве. Лицо того не выражало никаких эмоций. И лишь глаза, презрительно сощуренные, смотрели мимо хирурга. Смотрели на аквариум, где плавали разноцветные рыбки.

…Яхаве безучастно наблюдал за тем, как кубик льда, выпавший из щипчиков, медленно тает на теплом, с подогревом, полу. Неужели еще один симптом появился? Руки вроде не дрожат. А вот тошнота, особенно по утрам, и головные боли — факт, не оставляющий оснований для двойных толкований. Тем более — для пустой надежды. Болезнь прогрессирует.