— Думаю, нам пора идти. Директор наверняка заждался, — невинно заметил он.

МакГонагалл кивнула и повела их по запутанным коридорам, а Флитвик остался со школьниками. Он сразу же наложил целый комплекс чар, но все они показывали, что Пожиратель Смерти не использовал ничего сверх стандартного заживляющего заклинания, которое можно найти в любом учебнике для колдомедиков.

— Зачем вы это сделали, мой Лорд? — с любопытством спросил Регулус, когда они покинули территорию Хогвартса, оставив Дамблдора размышлять над сложившейся ситуацией.

— Ты про того мальчика? — лениво уточнил Марволо. — Просто совместил приятное с полезным. К завтрашнему утру вся школа будет знать, что ужасный Пожиратель Смерти вылечил гриффиндорца, который настроен к ним по крайней мере скептически, если не враждебно.

— А еще?

— А еще, друг мой, — усмешка Марволо стала откровенно хищной, — даже Дамблдор не сможет определить использование парселмагии в месте, к созданию которого приложил руку сам Салазар. Будь он хоть трижды директором.

— Стало быть, этот визит — лишь прикрытие для чего-то другого? — высказал давно зародившееся подозрение Регулус.

— Конечно, — беззаботно отозвался Марволо, щурясь на заходящее солнце. — Дамблдор в любом случае попытается уничтожить нас «во имя высшего блага». Нужно было подстраховаться, у него на редкость богатая фантазия, когда дело касается защиты и нападения. — Он усмехнулся: — В кабинете у меня было такое чувство, что я вот-вот услышу перестук шестеренок в его голове. Многоуважаемый директор никак не может вычислить, вправду ли наша политика изменилась, или же это очередной хитроумный трюк.

— Через Северуса вы дали ему достаточно подсказок, — заметил Регулус, но Марволо только отмахнулся:

— Что бы там Дамблдор ни говорил о том, что люди меняются и заслуживают второй шанс, лично мне он его не предоставит. Даже если ему явится Мерлин собственной легендарной персоной и поручится за меня.

Некоторое время они шли молча, а потом свернули в незаметный переулок и скрылись за маленькой обшарпанной дверцей.

Чем-то это напоминало сказку: за страшненькой дверью (черный ход, очевидно) обнаружилась не убогая комнатушка, а просторный холл, пронизанный последними багряными лучами: окна выходили на запад. Марволо скинул надоевшую глухую черную мантию, которую тут же забрал домовик, и на мгновение замер, прислушиваясь.

Не просто дом, а целый маленький мирок, сокрытый от чужих глаз. Уникальное творение, пропитанное магией своего создателя и многих других волшебников и волшебных существ. Место, в котором причудливым образом переплелись секреты людей и волшебных рас, место, в котором каждый из них сможет найти помощь и поддержку.

Марволо улыбнулся, ощутив ласковое прикосновение: дом приветствовал вернувшегося хозяина.

— О, малыш Гарри уже нашел ключик к внутренней магии дома, — рассмеялся он. — В кого же он вырастет, если уже сейчас чувствует такие вещи?

— Мне кажется, он просто тянется к вам, мой Лорд, — сказал Регулус, не отрывая взгляда от его умиротворенного лица.

— Хм… наверно, ты прав, — кивнул Марволо. — Я постоянно забываю, что такие маленькие дети толком еще ничего не понимают.

— Вы не собираетесь сказать им?..

— Сказать что? Что в теле их сына обретается душа Лорда Волдеморта? Нет, конечно же нет, — Марволо рассеянно взлохматил волосы. Впрочем, они тут же легли по-прежнему. — Душа Тома это только душа. Ни самосознания, ни воспоминаний, ни заложенных стремлений… То, кем он вырастет, будет целиком и полностью заслуга наша и Поттеров, — они с Регулусом перешли в обеденную, где уже был накрыт стол на двоих. — И им ни к чему это знание, ведь тогда они начнут выискивать в каждом его слове и поступке злой умысел, а дети очень хорошо чувствуют такие вещи, — он чуть нахмурился, вспоминая собственное детство в чулане под лестницей.

— Но вы же будете рядом, — возразил Регулус, усаживаясь за стол.

— Но родители — это совсем другое дело, — усмехнулся его собеседник. — К тому же, с чего ты взял, что я буду рядом? Я вовсе не собирался нянчиться с ним.

— А по-моему, вы только этим и занимаетесь, — усмехнулся Регулус.

— Разве? — вполне искренне удивился Марволо. — А я-то думал, что пытаюсь донести до его родителей свои мысли.

Регулус немного помолчал, а потом осторожно спросил:

— Вы не скучаете по ним?

Марволо отложил столовые приборы и глубоко вздохнул.

— Я же рассказывал тебе, как и почему оказался здесь и сейчас. И какую цену у меня потребовали за это, — он вгляделся в смущенное лицо Регулуса, у которого на скулах выступил еле заметный румянец, и печально покачал головой. — Когда я говорил, что в уплату у меня забрали любовь, я имел в виду не только романтическое влечение, которое обычно подразумевают. Я имел в виду любовь вообще: сыновнюю, родительскую, любовь к друзьям… — он откинулся на спинку стула, взгляд его стал расфокусированным. — Дамблдор, как ни удивительно, оказался прав. Самым сильным, самым светлым и прекрасным во мне была любовь. Я-то думал, что Страж говорит про магию… Ее отсутствие, конечно, все изменило бы, но отказываться от своих планов я не собирался. А все оказалось гораздо проще… и гораздо сложнее, — он встал и подошел к окну, опершись руками о широкий подоконник. — Знаешь, Регулус, поначалу я никак не мог понять, почему эту цену Страж назвал непомерно высокой. Подумаешь — любовь… Мало ли людей, которых это чувство обошло стороной? И только уже будучи здесь я со всем ужасом осознал, что в основе всех моих поступков лежала эта пресловутая любовь. Я любил своих друзей — и был готов умереть за них. Я любил Сириуса — и был готов на все, чтобы вернуть его. Я любил Хогвартс — и отдал бы душу, чтобы он уцелел. А теперь… Мне все это безразлично. Друзья, семья, дом… Пустые слова. Я не чувствую и тысячной доли того, что чувствовал раньше. Живой мертвец. Меня ведет лишь долг и слово, данное самому себе.