– Воля ваша, – язвительно ответила Виктория. – Но тогда вы не получите того, что вам нужно.

О цели похищения можно только гадать, но, по-видимому, Ханна приехала за письмом, которое Сомертон выкрал из кармана Харди. Дверца экипажа открылась, и – о ужас! – Виктория увидела отвратительно ухмыляющегося Харди.

– Может быть, нам нужна только ты сама, – заявил он, схватил ее за руку и рывком втащил в экипаж.

– Отпустите меня! – пронзительно вскрикнула Виктория, падая на пол между сиденьями.

Ханна пинком отодвинула ее в сторону, торопливо забралась внутрь и захлопнула дверцу. Экипаж тронулся с места и покатил в неизвестность, увозя Викторию, прочь от всего, чем она дорожила. Позади остался дом. А в доме – дети. Только они видели, что произошло. Мэгги ушла к мяснику за говядиной для рагу, а у судомойки на кухне слишком много дел, чтобы прислушиваться к посторонним звукам.

В любом случае лежать носом вниз в ногах у Ханны и Харди Виктория не собиралась. И показывать врагам свой испуг – тоже. Она вскарабкалась на сиденье напротив Харди и постаралась придать своему лицу невозмутимое выражение.

У нее на руках имелись кое-какие козыри. Вернее, один козырь, зато весьма внушительный. К счастью, она успела прихватить с собой ридикюль, в котором до сих пор лежал пистолет Сомертона. Вопрос в том, стоит ли сейчас пускать его в ход.

Харди наверняка вооружен. Кучер, возможно, тоже. А Ханна? У дверей дома она угрожала убить Викторию. Скорее всего, это просто фигура речи, но кто знает? Нет, в экипаже стрелять бессмысленно. Остается надеяться на то, что рано или поздно Виктория останется наедине с кем-то из них и сможет использовать единственный заряд пистолета самым эффективным образом. А пока необходимо проявить терпение и попытаться понять, каковы их планы.

– Не соизволит ли кто-нибудь из вас объяснить мне, что происходит? – спросила она.

Ханна посмотрела на нее:

– Мы поговорим об этом позже.

– Когда?

– Когда надо. И где надо, – гаркнул Харди. Ханна повернулась к нему:

– Не орите на нее. Во всем виноваты именно вы, безвольный болван. Если бы вы думали о деле, а не о ней, у нас было бы куда меньше проблем.

– Тут уж ничего не поделаешь, – хрипло отозвался Харди. – Любому известно, как мне нравятся маленькие блондинки. А у нее еще глаза голубые. Я и сейчас едва сдерживаюсь, меня рядом с ней прямо распирает от возбуждения.

– Вы совершеннейшая свинья, – поморщилась Ханна. – И опять думаете вот этим местом, – она брезгливо указала на его вздыбившиеся брюки, – а не головой.

Виктория больше не задавала вопросов и, отвернувшись к окошку, пыталась хоть что-нибудь разглядеть сквозь узкую щель в шторке. Смутные очертания домов указывали на то, что там, снаружи, по-прежнему Лондон.

Когда экипаж, совершив бесчисленное количество поворотов, наконец, остановился, Харди обратился к Виктории:

– Сейчас ты выйдешь и поднимешься по ступеням, как истинная леди. Понятно, что ты таковой не являешься, но еще разок притвориться сможешь, не так ли? А если откроешь рот на улице или в доме, я пристрелю тебя.

– Где мы? – спросила Виктория, увидев перед собой большой особняк.

Ханна улыбнулась:

– Стоит ли интересоваться подобными пустяками?

– Почему нет?

– Тебе лучше побеспокоиться о том, что мы намерены с тобой сделать, – глумливо заметил Харди.

Виктория проглотила подступивший к горлу страх. Она найдет выход, должна найти. Иначе – смерть.

Дверь распахнулась, они вошли в роскошный холл.

– Добрый день, леди Фарли, мистер Харди и… – Дворецкий выжидательно посмотрел на Викторию.

– Новенькая для его светлости.

Его светлость? О каком герцоге идет речь? Дворецкий поджал губы и кивнул:

– Хорошо. Отведите ее наверх. Вы знаете куда.

Под конвоем Харди и Ханны она поднялась по лестнице и оказалась в комнате, посреди которой стояла большая кровать, а сбоку – длинный стол.

– Для начала свяжите ее, – приказала Ханна. Харди вырвал у Виктории ридикюль и швырнул его на кровать. Затем подтолкнул Викторию к одному из столбов, поддерживающих полог, завел ей руки за спину и крепко связал. Она попыталась немного ослабить путы, но веревка только крепче впилась в запястье.

– Зря стараешься, – рассмеялась Ханна. – Харди умеет вязать узлы.

– Ханна, что все это значит? – спросила Виктория. – Могу я, наконец, узнать, где нахожусь и почему?

– Все ты прекрасно понимаешь! – Ханна размахнулась и ударила ее по лицу.

Виктория вздрогнула от боли и унижения.

– Вы ошибаетесь!

Ханна обдала ее жарким дыханием.

– Где письмо, которое ты украла у мистера Харди?

– Я ничего у него не брала.

– Еще как брала, – фыркнул Харди. – Только в первый раз вышла неувязочка и ты разжилась всего-навсего моим письмом к матери. – Он выдержал паузу и, насладившись произведенным эффектом, продолжил: – Тебе не удалось одурачить меня. Я обыскал кабинет до того, как ты вернулась и положила письмо рядом с креслом.