Шрифт:
– Проклятие, – пробормотал Брентвуд. – Похоже, здесь произошло настоящее побоище.
Энтони откинул покрывало и увидел рану на плече Виктории. Пуля Молдона прошла по касательной и лишь слегка повредила плечо Энтони, но выстрел леди Фарли, к несчастью, оказался куда более метким.
Только бы пуля прошла навылет! Энтони слегка подвинул Викторию, увидел кровавое пятно и судорожно вздохнул. Он бережно приподнял ее и застыл от ужаса при виде чудовищных отметин, оставленных плетью. А вот выходного отверстия пули не было.
– Эйнсуорт, немедленно пошлите за доктором, – потребовал он.
– Домой, – прошептала Виктория. – Я хочу домой.
– Тсс… – тихо сказал Энтони. – Береги силы.
Он смотрел на нее, и слезы застилали ему глаза. Прижимая к ее ране кусок полотна, он молился, как никогда в жизни.
– Сомертон, я не хочу умереть здесь. Отвези меня домой.
Он поднял глаза к потолку и стиснул зубы. Она никогда ни о чем не просила его. Так может ли он отказать ей сейчас?
– Брентвуд, помогите мне вынести ее и направьте доктора к ней домой.
Когда он взял ее на руки, она потеряла сознание. Энтони надеялся, что от боли, а не от потери крови. Брентвуд проводил их до экипажа.
– Сомертон… – Эйнсуорт запнулся. – Мне ужасно жаль.
Экипаж тронулся с места. В пути Виктория то приходила в себя, то вновь теряла сознание. Энтони крепко сжимал ее в объятиях, глотая слезы и проклиная себя за то, что втянул ее в это кошмарное дело.
Она на секунду открыла глаза и с улыбкой прошептала:
– Ты спас меня.
– Почему, Виктория? – хрипло спросил он. – Почему ты не назвала им мое имя?
– Я люблю тебя, – еле слышно произнесла она. – Они убили бы тебя. – Она снова впала в беспамятство.
Она любит его? И поэтому не выдала под пытками. Он смотрел на нее, и слезы обжигали ему щеки. Он обращался с ней как со всеми женщинами, заранее защищаясь от предательства.
Но она не предала его.
Она рисковала жизнью из любви к нему. До встречи с ней он не ведал, что такое любовь. А сейчас? Сейчас он понял, как сильно любит ее. Как изменится его жизнь без нее. Как он не сможет быть счастливым без нее.
Он виноват в ее страданиях. И никогда не простит себе этого. Он чувствовал боль от своего ранения и содрогался при мысли о том, что испытывает она – истерзанная плетью, с пулей в глубокой ране.
Экипаж остановился у ее дома на Мэддокс-стрит. Кучер открыл дверцу и помог Энтони, державшему Викторию на руках, выбраться наружу.
– Идите в соседний дом и скажите леди Уайтли, что лорд Сомертон ждет ее здесь. – Он взглянул на кучера. – Не слушайте никаких возражений. Пусть даже вам придется вытащить ее из-под мужчины.
Кучер оправился от потрясения.
– Да, милорд.
Энтони колотил ногой в дверь дома Виктории, пока на пороге не появилась женщина средних лет.
– Доктор уже на подходе. Вскипятите воду и принесите чистые простыни в спальню. Как можно быстрее.
– Боже мой, что случилось?
– В нее стреляли, – ответил он, не желая думать о том, что еще с ней, возможно, случилось.
Энтони медленно поднялся по ступеням, избегая резких движений, чтобы не причинить Виктории боль.
Когда он осторожно опустил ее на кровать, она открыла глаза:
– Спасибо, что привез меня домой.
– Не разговаривай, Виктория. Скоро приедет доктор, он извлечет пулю.
– Пожалуйста, не уходи, – прошептала она. – Мне страшно.
– Я не уйду. Обещаю.
Она кивнула, по ее щекам вновь потекли слезы.
– Я говорила леди Фарли, что приносить в дом остролист до Рождества – плохая примета.
– Что?
Она только молча плакала.
Энтони наклонился и поцелуями осушил ее слезы.
– Прости меня. Это я во всем виноват.
– О Боже! – раздался голос его матери. – Что с ней?
– В нее стреляли.
– Кто?
Энтони покачал головой:
– Леди Фарли. Это долгая история.
– Я предупреждала тебя, чтобы ты оставил ее в покое.
Мать села на край кровати и ласково убрала золотистые пряди со лба Виктории. Энтони помнил это движение со времен своего детства.
В спальню вошла служанка и тихо ахнула:
– Леди Уайтли!
– Мэгги, принеси холодную чистую воду. Если нужен лед, пойди в соседний дом и скажи, что тебя прислала я.