Так проходили первые годы. Тренировки по развитию физических качеств неотрывно переплетались с теми, что призваны были взрастить достойного храмовника.

Видом из дверного проёма служил край стены. Выход из одной комнаты никогда не совпадал с другой. В отличие от храмов на остальных двух континентах, разбросанных в достаточном количестве равномерно по территории — храм имперского континента не имел внутреннего двора. По сравнению со своими иноземельными собратьями, братья-послушники имперского континента наблюдали из своих комнат неограниченное пространство, ведь окна всегда выходили наружу. Они видели бескрайнюю и чистую в своей белизне ширь под иссиня-чёрным небом.

Однажды Анука заметил, что это способствует абстракции. Тогда они пришли к выводу: амбиции главных храмовников заглушают общую концепцию обучения. «Они лицемерны», — сказал в тот день Аджеха.

Подобная архитектура сама по себе заявляла: да, мы могущественнее любых подчинённых нам храмов, раз позволяем своим послушникам подобные визуальные вольности.

Лицемеры. Аджеха ждал появления брата и меж тем в нём крепло осознание, что ещё не до конца он осознал суть происходящего. Ведь он всё ещё Аджеха, брат-послушник, воспитывавшийся с возраста пяти лет в центральном храме империи.

Когда же придёт окончательное понимание? Когда его переоденут или же когда упряжка доберётся до Чертога? У них с братом не было чёткого плана действия за исключением того, что оба они должны получить право пройти Последнее Испытание и выйти из него с воспоминаниями о своей сути и предназначении. Но им не ведомо было, как действовать непосредственно у цели.

Однако они знали, их тренированный ум найдёт выход и построит эффективную стратегию, которая увенчается успехом. «Нами руководит холодная кровожадность», — говорил меж делом Аджеха. Анука молча выслушивал его и продолжал неуклонно стремиться к цели.

Даже здесь они нашли лазейку для воображения. Оба представляли как это произойдёт и ждали.

Лёгкое колебание воздуха возвестило о постороннем присутствии в комнате.

— Я принёс обмывание и одежду.

Аджеха обернулся.

Бесшумно ступая, Анука вошёл в комнату и поставил неглубокий медный таз на пол. Снял с руки тонкое полотенце и положил его на кровать. Сложенная одежда стража тоже висела на руке. И её Анука аккуратно взял и развернув положил красным пятном на кровать. Молча уставился на брата без тени сомнения, что тот может его не помнить.

— Когда пройду испытание, я тоже присоединюсь к тебе.

Аджеха кивнул.

Под полотенцем оказались разрезанные на ровные квадраты тряпки. Настолько лёгкие, что через них можно было смотреть и видеть всю комнату. Закатав рукава Анука сел на корточки и опустил руки в холодную воду. Намочил тряпки и поднял лицо, на котором отразилась вся решительность, с какой он готов был хоть сейчас пойти за братом.

— Если бы я только мог! — выпалил сквозь стиснутые зубы он. — Я бы…

— Знаю.

— Я больше не могу ждать, — резко выпрямившись сказал Анука.

Прекращая дальнейшие восклицания, Аджеха заговорил строго, чем заставил брата тут же собраться и принять невозмутимый вид.

— Ты будешь следовать намеченному пути, и являться примером для подражания для других братьев-послушников. И когда придёт время, получишь разрешение на испытание. И ты пройдёшь его. Но до того тебя ни в чём не будут подозревать. Понял?

Анука только мотнул головой сцепив челюсти и сказал:

— Разуметься, брат. — Видно было, что он раскаивается в своём опрометчивом поведении. — Я буду достоин тебя. — И кивнул утвердительно.

С недавних пор готовность усилилась по мере возрастания нетерпения. Пройденное испытание только усилило эту тенденцию и теперь Анука с ледяной расчетливостью предавался их обоюдным планам. Отчего-то Аджеха бросил быстрый взгляд на вздувшиеся в тазике тряпки, предназначенные для его омывания перед облачением в одежду стража.

— Анука.

— Да, брат?

По неизвестной причине его интонации напомнили то, как сам Аджеха разговаривал с верховным наставником. Это заставило его сдвинуть брови в мимолётном жесте. Некоторое время оба молчали, Аджеха думал о своём, а младший брат ожидал пока тот заговорит.

— Однажды это свершится.

Скрывая торжествующую улыбку, Анука вновь опустился на корточки и, погрузившись рукой в таз, вытащил и выжал одну из тряпок. Сосредоточенный и погружённый в свои мысли, он выглядел меж тем очень юным. В то же время Аджеха знал, что это естественная уловка, которой обучаются братья-послушники.