Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)
вернуться

Бедный Демьян
Шрифт:

. . . . . .

. . . . . .

Здесь… точки. Дело в том… Жуки наплакались потом!

ВЬЮНЫ

"При составлении устава рабочие ничто, в общем собрании — всё".

Слова ликвидаторов.

Варшавские фабриканты воспротивились закреплению норм в уставе.

("Речь".)
Товарищи, уплыл Налим? Со стороны, Однако, слух идет, что будто между вами Пошли теперь шнырять лукавые вьюны С лукавыми словами, Как страховаться вы должны: — Мол, нормы высшие в уставе не нужны, — Что ни к чему тут все старанья. При выработке норм рабочие — ничто, Зато, Мол, выторгуют всё вам общие собранья.
* * *
Товарищи, сказать секрет вам на ушко? Плоха ли у вьюнов "подкладка", не плоха ли, Но их затею — мы слыхали! — Весьма одобрило… хозяйское брюшко!

ЩУКА И ЕРШИ

Директор Путиловского завода, находя, что лекции по страхованию депутата Бадаева и тов. Киселева могут быть слишком односторонними, предложил рабочим в качестве беспристрастного лектора господина Литвинова-Фалинского.

("Правда труда", № 7, 1913 г.)
Прослышав стороной, Что на нее ерши хотят идти войной, Забеспокоилась, затосковала щука: "Плохая штука! Полдюжины ершей — еще туда-сюда, Но ежли целая колючая орда… Узнаешь вдосталь муки!" И вот от щуки Плывет к ершам послом судак: "Мол, так и так: Их Щучья Светлость-де бывали по Европам, Видали, как живут все рыбы меж собой: Не плавают ерши там беззаконным скопом, Чтоб учинять разбой; От злых случайностей защищены там рыбы Законом страховым. За ними вслед должны бы И мы обзавестись страховкою такой!" Гадала щука: "Эк, ершей поддену ловко!" Был передан ответ ершами чрез леща: "Страховка так страховка! Но мы, ерши, ее устроим сообща, А не отдельно каждой стайкой: Страховка нам должна быть новой крепкой спайкой! Какие ж нам статьи насколько хороши, Все это разъяснят бывалые ерши". "Ерши? Зачем ерши?! — скрипит зубами щука. — Страховка для ершей — мудреная наука: Не разобравши в ней ни зги, Пожалуй, повредят еще себе мозги. Нет, надо им помочь в вопросе разобраться! Налим, ты у меня насчет ершей мастак. Смекаешь фокус?" — "Рад стараться!" Но только сунулся к ершам мастак-налим, Как тягу дал назад. Ерши гурьбой за ним: "Вон!.. Вишь куда метнул: гулять в ряду ершином Со щучьим-то аршином!"
* * *
У щуки сила есть (к чему самообман?): Опомнившись, она затеет новый план. Ерши, вам надо ждать великой передряги. Объединяйтеся, миляги!

МОЛОКО

Передача врачебной помощи в руки самих рабочих.

(Один из страховых лозунгов.)
В фабричную больницу, сам не свой, Малец Лука примчал из красоварни. "Где фершал?.. Хромбиком перетравились парни!" "Ну, ладно там, не вой! — Прикрикнул фельдшер строго. — Беда невелика, Снеси вот молока Немного". Бежит Лука назад. Но — не узнать мальца: Согнулся, почернел, весь — будто спал с лица. "Да что с тобой?! — к нему рабочие с тревогой. — Аль тоже с хромбику?" "Ой, — стонет наш Лука, — Не с хромбику… а с молока: Хлебнул дорогой!
* * *
Добро тому, кто незнаком С хозяйским молоком.

ДРУЗЬЯМ

Восходит день… И как там дальше? Не мастер я по части од. Не выношу нарядной фальши, Хотя бис маркою свобод. У одописцев — ну их к богу — Рассудок с сердцем не в ладу. Авось без вымыслов дорогу Я к сердцу вашему найду. И вряд ли кто меня осудит И горький мне пошлет упрек. Не говорю я — "дня не будет", Но говорю, что "день далек". Утешен сказкою обманной Тот, кто свободу жадно "ждет": Она — увы! — небесной манной Сама собой не упадет. Все, кто в тоске о сроке скором Готов проклятья слать судьбе, Все обратитеся с укором К самим себе, к самим себе. Вы, вы творцы свободной доли, "Судьбу" куете вы одни. От ваших сил и вашей воли Зависят сроки все и дни. От вас зависит: пить отраву Иль гнать трусливую ораву Тех, кто лукаво вам твердит: "Порыв несдержанный вредит, А — полегоньку, понемножку, Мы, глядь, и выйдем на дорожку". Да, говорю я, день далек. Но пусть не робкий уголек, Пусть ваше слово будет — пламя Огня, горящего в груди, Пусть, развернувшись, ваше знамя Зареет гордо впереди, Пусть гневом вспыхнут ваши очи И с лиц сойдет унынья тень, Тогда скажу я, — нет уж ночи, Восходит день!

ВОЛК-ПРАВИТЕЛЬ

Сказка

Для сказки пользы нет в нелепом привираньи.
* * *
Баран, — пусть родом он хоть из заморских стран, — Но ежли он — баран, Так и мозги его — бараньи. Однакоже беда научит хоть кого: Барана одного За что-то невзлюбил пастух — за что, не знаю. Терпел баран, терпел и, наконец… того: "Нет, баста! — говорит. — Довольно!.. Удираю!" Болтался долго в стаде с краю И, часик улуча, когда пастух уснул, Улепетнул. Гулял весь день баран по полю, Наелся и напился вволю. Под вечер с радости ну прыгать, ну блеять: "Вот, мол, житье! Чего уж чище! Ур-ра!" Ан в этот миг-то, глядь, Прет прямо на него огромнейший волчище, Ворча уж издали: "А-га". Увидя страшного врага, Баран застыл на месте. "Танцуешь? — волк ему. — Ну, потанцуем вместе". "Ва… Ваша честь… Ва… Ва… — Бараша языком ворочает едва, — Танцую-с… Малость угостился… (Вот говорите ж вы: "баранья голова". В беде меж тем баран на хитрости пустился.) Ах… стойте, Ваша честь… Я Вас… не отпущу!" "Что?!" "Боже, как я рад такой счастливой встрече". "Как?!" "Думал, что искать придется Вас далече". "Искать!!" "Так точно-с. Я… с утра все Вас ищу!" "Тьфу, чтоб тебя! Да ты… Да говори ты толком, В чем дело? Напрямки!" "Я… Стало быть… Наказ мне дали мужики: Сходи-ка в поле, мол, за господином волком, Скажи, что перестал к нам ездить становой, Что на деревне-де пошел сплошной разбой, Что, приучась ходить по струночке сызмальства, Мы жить не можем без начальства, Что нынче-де у нас не жизнь, а сущий ад, Разруха и разлад, Тревога в ежечасье. Скажи, что если волк изволит дать согласье Принять над нами власть, Так мы-де все ему готовы в ноги пасть, Что будет, мол, у нас он жить на всем готовом, По горло сыт и пьян, в довольстве день и ночь, — Ну, словом…" "Что ж, — перебил тут волк, — пожалуй, я не прочь. Идем". Пошли. Баран бежит вперед вприпрыжку, А волк, стараясь скрыть голодную отрыжку, Трусит рысцою вслед. "В ночную пору нам являться б и не след", — Хитрит баран. "Так что ж? Приляжем". Полежали. В деревню прибежали Как раз в обед. Собаки первыми накинулись на волка. За ними — весь народ. "Ай, волк!" "Держи, Миколка!" "Беги наперерез!" — "Колом его, сосед!" "Бей по башке!" — "Хватай на вилы!" Последние напрягши силы, Волк, весь израненный, кривой, Из бойни вырвался едва-едва живой. Добравшись кое-как до лесу, Он горько взвыл: "Ну, и народ! Ай мужики же, ну вас к бесу! Ведь это что ж? Разбойный сброд! И впрямь, начальства нет: весь люд перебесился. Черт с вами!.. Ох-ох-ох! Беда, как ломит грудь! Да будь вы прокляты, чтоб я когда-нибудь Деревней править согласился!!"

КЛАД

Сказка

Жил да был мужик Ермил, Всю семью один кормил. Мужичонка был путящий: Честный, трезвый, работящий; Летом — хлебец сеял, жал, А зимой — извоз держал. Бедовал и надрывался, Но кой-как перебивался. Только вдруг на мужика — Подставляй, бедняк, бока! — Прет несчастье за несчастьем: То сгубило хлеб ненастьем, То жену сразила хворь, То до птиц добрался хорь, То конек припал на негу… То да се, да понемногу — Дворик пуст и пуст сарай, Хоть ложись да помирай! Не узнать совсем Ермила — Злая дума истомила. Холод-голод у ворот, Ни гроша на оборот. То вздохнет мужик, то охнет, День за днем приметно сохнет. "Все, — кряхтит, — пошло б на лад, Ежли мне б напасть на клад". Спит бедняк и кладом бредит: То с лопатой в поле едет, То буравит огород. Взбудоражил весь народ, Перессорил всех соседок. Сам плюется напоследок И бранит весь белый свет. Кладу нет! "Клад не всякому дается: С заговором клад кладется. Вишь, — Ермил башкой тряхнул, — Что ж я раньше не смекнул?" Мчит он к знахарке Арине. Баба дрыхнет на перине, Опивается бурдой: "Что, Ермил? С какой бедой!" "Так и так, — Ермил старухе, — Как хозяйство все в разрухе… Что почать? Куда идти?.. Помоги мне клад найти. Чтоб узнать к нему дорогу, Нужен черт мне на подмогу. Хоть последний самый сорт, Лишь бы черт! Вот в награду… поросенок…" "Ладно… Есть как раз бесенок, Только мал еще да глуп, Ты бы дал ему тулуп Да еды принес поболе, Пусть бы он в тепле и в холе И подрос и поумнел. Клад, не бойся, будет цел". У Ермила дух спирает, Сердце сладко замирает, В голове и стук и шум. Потеряв последний ум, Бабий брех приняв на веру, Он ей тащит хлеба меру. Потерпев денечков пять, К бабе мчит мужик опять: "Как здоровьице бесенка?" "Съел и хлеб и поросенка. Ты б еще принес муки". А меж тем бегут деньки. Пролетели две недели. "Что ж бесенок, в самом деле, Слышь, бабуся, отпусти…" "Дай мальцу-то подрасти…" "Хоть взглянуть". "Не сглазь заране, Твой бесенок вон… в чулане, — Рад кормежке и теплу, Под тулупом спит в углу". Обнищал Ермил до нитки, За гроши спустил пожитки. Дом весь по миру пустил: Беса малого растил! Потеряв совсем терпенье, К бабе в полночь под успенье Мужичонка прыг в окно. "Бес, бесенок — все равно! И с бесенком клад достану!" Подобравшися к чулану И стрелой шмыгнув туда, Ищет всюду. "Вот беда! Бесик!.. Бесенька!.. Бесенок!.. Не спужался бы спросонок…" Шарит с пеною у рта. Ни черта! "Бесик!.. Бесенька… — Ни звука. — Что за дьявольская штука? Тут стена… и тут стена… — Чиркнул спичкой. — Вот те на! Провалился, что ли, бес-то? Ну, как есть, пустое место!!"
* * *
Жалко, братцы, мужика, Что Ермила-бедняка! Уж такая-то досада, Что не там он ищет клада., А ведь клад-то под рукой, Да какой! Как во поле, чистом поле Реют соколы на воле, Подымаясь к небесам. Кабы к ним взвился я сам, Шири-воли поотведал, Я б оттуда вам поведал, Что сейчас наверняка Не сорвется с языка!

1913 г.

* * *