На следующий день мы снова собрались в подвале и новый тренер — Фрэнси, краснолицая владелица своры охотничьих терьеров-чемпионов, — объявила:

— Сегодня у нас тестирование на тип личности.

— Но мы делали его вчера, — возразил я. — У моей собаки повышенная стайная мотивация и склонность к бегству.

— Это не для вашей собаки, — ответила тренер, — а для вас.

Келли наклонилась ко мне и зашептала на ухо:

— Наверное, они хотят дать собакам выспаться.

— Да нет, — откликнулась Стелла, — им просто нужно подготовить всё к занятию по ловкости.

— Может, опять будет теория? — предположил я.

— Мда-а… — протянула сестра Ирен, засовывая свою лапищу в миску с арахисом. — Сразу видно, что вы новички.

Фрэнси потратила час, чтобы объяснить нам типологию Кирси — Бэйтс и Майерс — Бриггса. Тест действительно оказался для людей.

Я ответил на вопросы, подсчитал очки и выяснил, что являюсь полуинтровертом, предпочитаю согласие спорам, принимаю импульсивные решения на основе внутренних убеждений и, вопреки ожиданиям сестры Ирен, обладаю пессимистичным взглядом на мир. Тест показал, что я одновременно коммуникабелен и напуган — отчаянно хочу принадлежать к какой-нибудь группе, но боюсь ее участников. Родись я собакой, у меня были бы повышенная стайная мотивация и склонность к бегству.

Короче говоря, у меня оказался тот же тип личности, что у Холы.

До начала занятия оставалось полчаса. Эти полчаса я просидел, перечитывая результаты теста и удивляясь совпадению. Внезапно рядом возникла хозяйка швейцарских овчарок, та самая, которую мы недавно встретили во время прогулки.

— Ну как? — спросила она.

— Логико-интуитивный интроверт. Я обречен.

— Я тоже, — откликнулась она. — Меня зовут Бэрил.

— Поразительно, два интроверта сидят и разговаривают.

— А еще боятся.

— На самом деле я не очень верю этой характеристике. За исключением пункта о критике. Люблю всех критиковать.

— Тогда мне стоит покритиковать эту вашу склонность.

Мы немного поболтали о собаках, после чего она вдруг сказала:

— Знаете, у меня сын-аутист. За ним требуется постоянный уход. В какой-то момент я начала сдавать, и муж посоветовал съездить в этот лагерь, передохнуть.

— Ого! То есть для вас это передышка? А для меня мучение…

— Шутите? Здесь такие чудесные холмы, природа… Никакого телевизора не надо — достаточно выглянуть в окно. И мои мальчики счастливы.

— Вы звоните детям?

— Я имею в виду своих овчарок. Они братья.

На секунду повисло неловкое молчание, а затем Бэрил сказала нечто такое, что еще раз подтвердило почти сверхъестественную восприимчивость настоящих собачников.

— Знаете, — произнесла она, коснувшись моей руки, — я видела вашу собаку на занятии. У вас все будет в порядке. Просто не заставляйте ее быть тем, кем она не является. Мы такие, какие есть. Верно?

Тем же вечером мы с измученной Холой медленно прогуливались по сумеречному лесу, ступая по следам конских копыт и колес вездехода.

Я поднял голову к облакам таким низким, что их можно было коснуться рукой, и внезапно получил молчаливое послание от Небесной канцелярии.

Перестань делать из Холы другую собаку.

Перестань делать из себя другого человека.

Это был первый шаг к изменениям.

Всего лишь первый.

После этого у нас наметился прогресс в занятиях. Почему — не знаю. Совершенно точно, что ни она, ни я за ночь не поумнели.

Но когда мы выполняли комплекс упражнений (пройти несколько шагов, сесть, пройти несколько шагов, сесть, сделать стойку, снова пройти несколько шагов…), Хола все сделала безукоризненно, причем и на первом, и на втором круге.

В какой-то момент я понял, что больше не думаю ни о себе, ни о собаке, а просто радуюсь тому, что мы оказались в месте, где все объединены благородной целью.

Мэри Джо тоже заметила прогресс.

— Только посмотрите на этого пса, — сказала она всему классу. — Вы делаете успехи, Марти! Может, выйдете на середину и всем покажете? Помните, как они мучились вначале? А теперь Марти идеально держит корпус, и он стал гораздо спокойнее, заметили? Марти, прикажите ей сесть.