Что меня сразу поразило, собаки-демонстраторы были оченьподготовленными. Одна женщина попыталась достать из кармана лакомство и была немедленно удалена с площадки. Впрочем, мотивировать собак не было нужды — каждое их движение было отточено до автоматизма. Мое самомнение рухнуло со скоростью топора, но в конце концов я сообразил, в чем дело: это были специально обученныедля показа псы. И все они уже прошли СХГ.

Немного понаблюдав за показом, я снова нырнул в толпу и бодро зашагал к стенду с бернскими зенненхундами. Над ним развевался швейцарский флаг, стены украшали постеры с Альпийскими горами. Внутри еле умещался вольер с парой огромных бернцев — спокойных, как слоны. Лилиан стояла в окружении собачников. Среди них выделялся тощий парень с вьющимися волосами. Его зенненхунд стоял рядом, запряженный в традиционную швейцарскую тележку для молока.

На стенде было много людей. Они задавали вопросы. Спрашивали, сильно ли линяют бернцы, долго ли живут, легко ли их дрессировать. Знаете, с такими вопросами можно было сэкономить на входном билете. Я и так могу сказать: не заводите зенненхунда. Эти собаки линяют с такой скоростью, что вскоре вся ваша мебель покроется трехцветным шерстяным одеялом. Живут они восемь лет — или девять, если повезет. И если бы вы были чуть повнимательнее, то давно бы сообразили, каково их дрессировать.

Но черт возьми, они пользуются бешеной популярностью.

— Холе лучше? — спросила меня Лилиан.

— Она пока отдыхает.

— Приведете ее завтра?

Я живо представил Холу, которая бросается на пожилых леди и в приступе любви проводит по их ногам (в лучшем случае) здоровой передней лапой. Вопли… Всеобщее смятение… Перепуганные собаки несутся прочь, сметая все на своем пути…

— Знаете, — сказал я, — меня все же беспокоит ее вывих.

Но, взглянув в открытое лицо Лилиан, бесконечно преданной своему делу, я понял, что не могу ей врать. По крайней мере, так нагло.

— Боюсь, она будет нервничать.

Бинго. Получите приз за умолчание месяца.

Видимо, Дебби, тот самый тощий парень, друг Лилиан, что-то расслышал в моем голосе.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Просто слушайте свою собаку.

И я сразу проникся к нему симпатией.

Когда я вернулся на маленькую площадку, демонстрационные тесты уже закончились. Я немного побродил вокруг в задумчивости. И разумеется, стоило мне потерять надежду случайно встретиться с Мэри Берч, как я тут же увидел ее.

Все очень просто: я задержался у стола с книгами о дрессировке. А когда поднял глаза, обнаружил, что Мэри стоит рядом.

— Знаете, я был на вашем демонстрационном показе, — сказал я первое, что пришло в голову.

— Да? — откликнулась она голосом, в котором читалось: «Так вот что за идиот бродил у площадки».

— Я просто хотел сказать… здравствуйте.

— Здравствуйте.

Такой тон больше подошел бы для «Покойся с миром».

После короткой паузы она смилостивилась и бросила мне кость:

— Как вам сегодняшняя выставка?

— О, замечательно. Я только что со стенда бернских зенненхундов, там столпотворение. У меня самого зенненхунд.

Она улыбнулась:

— Да, бернцы сводят людей с ума.

— Мы собираемся сдавать СХГ. Но у нас пока не очень получается.

— Почему?

— В основном из-за десятого пункта… «Контролируемое разделение». Я уже отчаялся…

— А как вы его тренировали?

— Разве бернца возможно тренировать? — удивился я. — Я думал…

— Конечно возможно. Более того, необходимо. Вам следует…

В этот момент кретин, продававший книги, перегнулся через стол и сказал:

— Мэри, можно тебя на минуту?

— Прошу прощения. — И она направилась прочь, унося ключи от моего счастья.

У главной демонстрационной площадки я заметил поджарого черного лабрадора, которого вела на поводке красивая, атлетически сложенная женщина. Волосы ядовитого цвета подчеркивали бледность ее лица, серьезного, как у астронавта на орбите. Даже не успев понять, что я делаю, я уже зашагал к площадке, видимо предчувствуя встречу, которую вряд ли забуду до конца своих дней.

— Поприветствуйте наших гостей, — громыхнул ведущий в микрофон, — Петру Форд и Тайлера, прошлогодних победителей Национального чемпионата по послушанию! В следующем месяце они отправятся в Лонг-Бич, чтобы подтвердить свой титул.

Позже я узнал, что Петра — это Синди Кроуфорд кинологического мира. Бывшая профессиональная велосипедистка, вместе со своим фантастическим лабрадором она собрала все возможные призы собачьих соревнований. Я присмотрелся к ней — туловище выше пояса не двигалось вообще. Без всякого выражения Петра положила левую ладонь на живот, что-то тихо произнесла, и Тайлер, послушно усевшийся возле ее ноги, застыл, словно мраморное изваяние.