Среди транспортов, величаво несущих над городом свои необъятные тела, суетилась юркая небесная мелочь: экспресс-курьеры сертифицированных поставщиков засевали территории, арендованные хозяевами начертанных на их бортах брэндов, фирменными наносекомыми. За их перемещениями придирчиво следили хищные хоботки установленных на крышах высоток Лицензировочных Турелей; время от времени доносящийся издалека треск высоковольтного разряда сообщал о том, что очередной поставщик контрафактных услуг недосчитался очередного беспилотного сеятеля. Пиратов было много, курьеры — дешевы, час пик — близок, а посему разрядники трещали всё чаще, по мере того как город просыпался, выплескивая на улицы всё новых и новых потенциальных потребителей нелицензированных услуг.

Тихая война в поднебесье не прекращалась ни на минуту. Вливающиеся в симфонию треска поднебесной битвы тихие хлопки акустических пушек с орудийных консолей самих курьеров звучали современным гимном конкурентной борьбе. Полимолекулярная труха, оставшаяся от курьеров-конкурентов, распыленных в схватке одобренного государством стремления заработать с незаконной жаждой наживы, смешивалась с несущимися к земле потоками пены и роями наномошек, ложась на плечи и головы спешащих на работу потребителей невесомым бременем гражданской ответственности.

Согласно новой государственной доктрине, гражданин обязан был потреблять. И гражданин потреблял. Благо для этого достаточно было лишь нагнуться и зачерпнуть с мостовой пригоршню пены… или, если уж было совсем лень, зайти в ближайший пункт соцснабжения, молл или — при должной кредитоспособности — в нанобутик.

Услуги по соцминимуму, перечень которых был далеко не мал и становился день ото дня всё обширнее с ростом конкуренции среди поставщиков услуг, гарантировались Государством, а финансировались рвущими каждый на себя одеяло рынка конкурирующими брэндами. Финансовые вливания в казну были как никогда щедры; ручейки налоговых отчислений за право деятельности на территории Державы давно уже превратились в бурные полноводные реки; в жизнь полным ходом, на совершенно законном основании, воплощался давний секрет коммерческого успеха: «Не подмажешь — не поедешь».

Ехать хотели все, и ехать быстро.

Как выяснилось в ходе капиталистического соревнования, быструю езду по магистралям Рынка любил не только русский поставщик и производитель, и щедрость оказалась вдруг непременной чертой не одной лишь загадочной русской души. Щедрость поощрялась самым действенным образом: простой арифметической прогрессией. Больший взнос позволял вносителю покрыть большую часть рынка услуг, и ограничений на материальное выражение готовности поставщиков служить вящему благу Державы не существовало.

Чиновничий аппарат захлебнулся в потоке хлынувших сквозь его цепкие пальцы материальных благ. Взяточничество самовыродилось и кануло в Лету, превратившись в инструмент государственной политики. Потребитель потреблял, Потребитель делался всё разборчивее, Потребитель привередничал. Поставщик лез из кожи вон в бесконечной борьбе за себя, проявляя чудеса нечеловеческой щедрости и обеспечивая безостановочный приток средств в казну. Государство же, снисходительно улыбаясь конкурентному копошению у подножия своей Башни из слоновой кости, холило и лелеяло Потребителя, гладя его по миллионам смышленых голов и ежеминутно увеличивая соцпакет. Между терминами «гражданин» и «Потребитель» всё прогрессивное человечество давно уже поставило знак равенства.

Пустив козла поставщиков услуг в огород отечественного Рынка, Держава ухитрилась сделать конкуренцию действительно двигателем прогресса, не отдав Потребителя на растерзание акулам бизнеса, а обеспечив его всеми мыслимыми свободами, главной из которых стала Свобода Выбора — пусть и касалась она лишь сферы услуг и материальных ценностей. Законодательным актом проведя в жизнь ограничение на срок службы изделий (действия предоставляемых услуг) и приведя основную массу материальных ценностей к знаменателю одноразовости, Держава тем самым предельно обострила конкурентную борьбу поставщиков за Потребителя, обескровив их и заставив сосредоточиться исключительно на этой борьбе, превратив ее в бесконечное соревнование умов и технологий.

Технологии, сказочно подешевев, позволяли рядовому обывателю уже после минимального инструктажа пользоваться такими благами цивилизации, которые не снились и богачам прошлого; подобные волшебству, они наделили Потребителя возможностями, доступными ранее лишь богам. Будучи настоящей магией, уже через поколение они воспринимались как должное, и сложно было представить, что когда-то — совсем недавно — мир был совершенно иным. И уж вовсе невозможно было представить себе будущее этого мира без технологических чудес…

Вот тут-то и крылся подвох.

Подсадив всю страну на иглу сверхдешевой и сверхпростой технологии, сделав Изобилие неотъемлемой частью повседневности, Государство оставило последнее слово за собой, монополизировав производство и поставки пены.

Универсальный многофункциональный самоорганизующийся квазиживой субстрат — или, в просторечии, пена — стал для Державы лучшим гарантом экономической, политической и общественной стабильности из всех, придуманных ранее.

Пена стала связующим звеном между самой смелой мыслью и ее материальным воплощением. Роль производителя отныне свелась лишь к придумыванию всё новых катализаторов — матриц, заставлявших пену самоорганизовываться во всё, что только можно было пожелать.