Шрифт:
– И не ты один, сынок. Нормалы просто из себя выходят, когда видят эту табличку. Они подсели на стряпню вашей матушки!
Кларк окинул взглядом пустой зал.
– Да, эта передача так ударила по нашему бизнесу, так ударила…
– А че? – с чавканьем осведомился Кирпич. – «Логово» же даже не показывали в передаче…
Клодин закатила глаза.
– Да потому, что мы все тут прячемся, и отель пока закрыт!
Кирпич непонимающе уставился на нее.
– Денег нам не платят! – объяснила она.
– Ага, – фыркнул Войу. – А кто, спрашивается, виноват?
Клодин швырнула в брата огрызком бифштекса.
– Ты больше не хочешь? Давай, я доем! – немедленно предложил Ниньо.
– Ой, фу! – Клодин захихикала.
– Кстати, пап, – сказал Клод, – помнишь, я тебе говорил, что в Мерстон должны приехать футбольные агенты? Ну так вот, тренер Доннелли мне эсэмэс прислал. Они приезжают в понедельник.
Кларк открыл банку пива и сделал большой глоток.
– Тренер видел передачу, он знает, что я ЛОТС и все такое, но его все устраивает, – продолжал Клод. – Он даже обещал, что сам привезет меня домой после матча. И если мне нужна стипендия, то…
Кларк с размаху опустил банку на стол.
– Ты же не сказал ему, где мы?
– Нет, конечно! Но даже если бы и сказал, ничего страшного. Он классный мужик.
– А он знает, что отель принадлежит нам? И что Чарли и Джоанна Стюарт – подставные владельцы?
– Да нет, клянусь! – повторил Клод. – Я этого никому никогда не говорил. И не скажу.
– А я читал, что за нас награду назначили! – вставил Войу.
– Ты? Читал?! – поддела его Клодин.
– Интересно, сколько за тебя просят? – задумчиво произнес он.
– У тебя столько нету, братишка!
– Это ты так думаешь! – Войу сунул руку в карман джинсов и кинул Дону пятицентовую монетку. – Сдачу оставь себе!
Все расхохотались, кроме папы, который обдумывал просьбу Клода, и Клода, который ждал решения своей судьбы.
– Мне надо поговорить с тренером.
– Пожалуйста! – Клод протянул ему телефон.
– Возьмешь машину. Я не хочу, чтобы он знал, где мы.
Клод кивнул.
Кларк посмотрел в сторону кухни, словно советуясь с женой. Закатал рукава замызганного белого свитера и сказал:
– Но ты ж смотри, чтобы эти агенты в обморок попадали! И сережку эту девчачью из уха вынь.
– Попадают, обещаю! – Клод потянулся через стол и дал отцу «пять». Братья радостно взвыли.
– Поеду-ка я с тобой, пожалуй, – небрежно заметила Клодин. – Мне надо проверить почту, что там ответили на мое приглашение, переодеться в чистое, пересечься с подругами…
– Ты что, по-прежнему собираешься устраивать вечеринку на свой день рождения? – осведомился Войу со своим обычным всезнающим видом.
– День Варенья! – поправила Клодин. – А почему нет? Это же через две недели. К тому времени все уляжется!
– Ага, конечно! – Войу недоверчиво покачал головой. – Кто тебе такое сказал? Прочие национальные меньшинства?
– Может быть! – ответила Клодин.
– Те самые, кто борется за свои права уже… я не знаю… пять тысяч лет, да?
Остальные братья фыркнули.
– Да уж, могу поручиться: они трудятся в три смены, чтобы ликвидировать все расистские предрассудки как раз к твоему дню рождения – ах, извини – Дню Варенья!
– Ну, хватит! – пришел на выручку дочери Кларк.
– Спасибо, папочка! – проворковала Клодин. – Я просто хотела проверить, все ли в порядке с нашим домом, и забрать оттуда кое-что нужное. Разумеется, я не пойду ни в школу, никуда…
– Даже и не думай! – отрезал папа. – Сиди здесь вместе с братьями. Тут безопасно.
«Что?! Почему?!» Клодин ощутила в животе вихрь разочарования. Он набрал силу, сдавил сердце, подкатил к горлу. Если бы она позволила ему вырваться наружу, то завопила бы: «Что за двойные стандарты? Это нечестно! Возьму и уйду жить к Кардашянам!»
Но по темным кругам под глазами отца, его сгорбленной спине и обгрызенным ногтям было видно, что сейчас не время бороться за равноправие. Его и так явно тяготила мысль о том, что придется уехать на стройку, и он не сможет их защищать. Зачем усложнять ситуацию? Вместо этого Клодин, как послушная девочка, вытерла губки салфеткой. Именно этого от нее и ждали.
В ту ночь она проснулась от хруста гравия под колесами. Спросонья никак не могла сообразить, где находится. Темнота. Одеяла, от которых пахнет мокрой псиной вместо душистого смягчителя. Да, она явно не у себя в спальне на Рэдклиф-вэй…