Все воскресное утро она провела, копаясь в старых альбомах, пытаясь как-то убедить себя, что Ману ошибся. А весь день она изучала каждую фотку. Неужели ее нос до операции действительно выглядел как верблюжий горб? А может, младенцем она была куда больше похожа на свою мать, чем теперь! А может, там найдется хотя бы одна фотография из роддома, с нею, Мелоди, закутанной в розовый конверт, на руках у Глории? Потому что младенческих фотографий Кандис там было тыщ тридцать!

Самое тщательное исследование не дало никаких результатов, которые подтвердили бы то, что сказал Ману. Однако и опровергнуть его слова ничто не опровергло. Единственный минус, к которому пришла Мелоди: если она хочет получить ответ, ей придется задать вопрос. И вот теперь она сидела в своей полосатой пижамке «J. Crew», с нечищеными зубами, с волосами, пахнущими пончиками после «Crystal’s Coffee», и размышляла, так ли уж ей хочется знать правду.

Нет, конечно, если Глория скажет: «Ну да, само собой, я – твоя родная мать» – и представит неоспоримые доказательства, это будет чудесно. Но любой другой ответ будет означать, что она и здесь тоже чужая…

– Кандис! – окликнула Глория, шагая по коридору. – Пожалуйста, скажи, что моя белая шелковая блузка у тебя и что она чистая!

Мелоди закатила глаза, радуясь, что ее комната запирается. «Хорошо, наверно, жить, когда твоя главная проблема – это пропавшая блузка!»

– А я думала, что твои вещи собирает папа! – донесся до Мелоди голос Кандис. – Это же ваша традиция, верно?

– Теоретически – да, но в прошлом году он вместо саронга положил в чемодан скатерть, и я не хочу рисковать. Я беру с собой еще одну сумочку с самым необходимым. Только это между нами, ладно?

«Тайны, тайны, всюду тайны! Как это на них похоже!»

– Ой, ну я даже не знаю… – уклончиво ответила Кандис. Блузку она явно потеряла, либо испачкала, либо продала. – Папа же хочет сделать тебе сюрприз, потому и вещи собирает сам. По-моему, так куда романтичнее! Просто положись на него, мам. И забудь про эту блузку. Расслабься!

– Кандис, сейчас не время дурачиться! – перебила мама. – Он с минуты на минуту вернется домой, и…

– Глория! – окликнул снизу Бо. – Гло-ория-а!

– Найди блузку! – прошипела мать прежде, чем отозваться: – Я тут!

Послышались его шаги по истертым деревянным ступеням.

– Ты просто не поверишь, – вздохнул Бо. – Отель «Логово» закрыт! Там у них какое-то частное мероприятие.

– Как? Ты уверен? – ахнула Глория. – Но ведь Крамеры должны прийти меньше чем через час! Что же я на стол-то подам?

У Мелоди внутри все упало. Она совсем забыла, что сегодня к ним в гости придет пластический хирург с семейством!

– Я заехал в «Эгейскую лазурь», в «Руссо» – оба заведения закрыты на ремонт. Пришлось пойти в «Мандаринский дворец».

– Ой, фу! – буркнула Кандис.

– Бьюсь об заклад, это все из-за той передачи! – заявила Глория.

– Как? Ты что, думаешь, всеми этими ресторанами владели ЛОТСы? – спросил Бо. Слышать от него это слово было странно и не очень приятно. Как когда он говорил «Круто!» или «Эсэмэсни мне!».

– А что тут удивительного? – сказала Глория. – Возможно, они покинули город.

– Ну, по-моему, ты излишне драматизируешь ситуацию! – заметил Бо.

По спине у Мелоди пробежали тревожные мурашки. А ведь Джексон действительно чуть не уехал! «А если бы я не сумела его удержать?»

– Посетители в салоне сегодня разговорились между собой, и какая-то пожилая женщина, делавшая себе химию, заявила, что ЛОТСов следует принудительно поселить на барже где-нибудь в центре Тихого океана. Ее в детстве страшно напугал фильм «Франкенштейн», она говорила, что до сих пор до истерики боится людей с квадратными головами. Бедняжка даже Арнольда Шварценеггера без ужаса видеть не может. Это ее собственные слова.

– Бабуся ушла! – заметила Кандис.

Мелоди невольно хихикнула. Умеет все-таки сестрица поднять настроение, даже в самые мрачные времена!

– Лично я не вижу, в чем проблема, – добавила Глория. – Пока эти ЛОТСы не лезут в мою жизнь, мне все равно, чем они занимаются – главное, чтобы ногти на людях не стригли. Вот этого я точно не выношу. Это мерзко. Ну ладно, пойду, выложу это китайское блюдо в кастрюлю, пока меня не застукали. Кандис, скажи Мелоди, что хватит зубрить. Ужин через полчаса. Пусть примет душ.

– Эй, слыхала? – осведомилась Кандис, постучавшись к Мелоди. – Мамочка считает, что ты грязная!

Мелоди нехотя поднялась на ноги и отперла дверь.

– Тут пахнет депрессией! – заявила Кандис, вломившись в комнату. – Что стряслось?

Ее волосы были собраны в высокий пучок; глаза были накрашены снежными тенями для век, губы – морозной губной помадой – скромный макияж для воскресного вечера в кругу семьи.

– Что, Джексон передумал и свалил?

Мелоди покачала головой.