— Недавно делегация индейцев хопи рассказала мне о группе ученых, хранящих в секрете эту дату, — ответил он, не приходя в себя от изумления.

— Это были мы, сынок.

— Папа, ты что, веришь в это? — спросил он, с глазами полными слез.

— Я не верю. Я же ученый, ты не забыл?

— Тогда что?

— Я знаю, сын. Просто знаю.

Лежа на кровати, пожираемый ненасытным раком поджелудочной железы, патриарх семейства Кастл открыл своему сыну еще кое-что: что секретные службы в рамках некой операции «Элиас» стараются определить этот момент нашего ближайшего будущего. Кастл-старший давно не принимал участия в собраниях «ясонов», но не сомневался в том, что день «Икс» уже определен. АНБ, Агентство национальной безопасности, собирало и сопоставляло документы от всех важных организаций страны, начиная от НАСА и заканчивая НУОАИ, Национальным управлением по океаническим и атмосферным исследованиям. Многие годы трудов, направленных на изучение докладов по сейсмической или радиоактивной обстановке, по уровню космической радиации или электричества в атмосфере, должны были дать свои плоды: он полагал, что календарная дата уже известна.

— Но эти ублюдки, Роджер, — говорил он, — отчитываются только перед оружейной промышленностью. Они прекрасно знают, что точная информация о будущем планеты обеспечит им полное господство. Поэтому они и хранят ее в секрете. Даже президента не ставят в известность. В грядущие времена хаоса олицетворяемая им демократия не будет стоить и ломаного гроша.

— Ни одного из президентов? Они никому не говорили?

Лицо отца болезненно исказилось.

— Этот проект так засекречен, что очень мало кто знает о его существовании. Президенты приходят и уходят, сын. Они политики. А эти люди остаются. Кроме того, никому и в голову не приходило спрашивать об этом проекте, а сами они не стремятся к огласке. Ты понимаешь меня? Если когда-нибудь ты дойдешь до вершины, тебе придется сделать этот шаг и задать вопрос.

Эллен сказала ему то же самое. Это был хороший совет. Именно так он и поступит. Теперь он был уверен.

«Настал момент поставить на карту все», — намекнула его верная помощница.

Роджер Кастл, сорок пятый преемник Джорджа Вашингтона, много слышал о проекте «Элиас». Его источники информации не вызывали сомнений, он возглавлял нацию и был решительно настроен до конца разобраться в этом деле.

«Сейчас или никогда», — подумал он.

Раздался глухой удар. Металлический.

Нас окутывал последний предутренний мрак. Второй из солдат Даджяна — армянин называл его Яносом, по-моему, он был немым, — действовал без колебаний. Он приложил какой-то предмет, формой напоминающий миниатюрный паяльник, к замку металлической решетки церкви Санта-Мария-а-Нова, раздался резкий хлопок, и она поддалась.

Словно по команде, мы впятером вошли в усаженный цветами и деревьями сад и по узкой дорожке направились к храму. Только сейчас я ощутила охватившее моих спутников напряжение. Прекрасное настроение Армена улетучилось, сменившись звериной чуткостью и настороженностью, не оставшейся мною не замеченной. Янос пробурчал нечто неразборчивое по-армянски. Они заспорили о нейлоновой сумке, которую несли с собой. По крайней мере, мне так показалось. В конце концов победило мнение Даджяна. Было очевидно, что эти люди чего-то боялись. Они достали оружие: четыре израильских автомата «узи» с оптическим прицелом, и еще запасной «зиг-зауэр» на поясе у одного из них. Они встревоженно оглядывались, будто опасаясь, что кто-то или что-то внезапно набросится на нас.

Но кому это могло понадобиться?

Церковь Санта-Мария-а-Нова я изучила как свои пять пальцев. Это была безмятежно-спокойная часовня, расположенная в центре одного из тех городков, где никогда ничего не происходит. Церковь окружали жилые дома, но участок, посреди которого она возвышалась, до сих пор использовался как кладбище. По левую руку виднелись самые старые могилы. Буйно разросшиеся сорняки почти скрывали древние захоронения. С правой же стороны, напротив, плиты были белыми и сверкающими, и у их подножия лежали цветы.

Обе части кладбища объединялись там, где громоздились особенно большие гранитные надгробия, свидетельство давно забытых эпох. Под этими вековыми плитами покоились каноники, ремесленники и даже паломники, и именно этим древним камням церковь обязана своим мрачным прозвищем «храм надгробных плит», «templo de las l'apidas», или «de las laudas» по-галисийски.

Это место никогда не внушало мне страха. Несмотря на обилие могил, ничто здесь не таило угрозы. Совершенно ничего. Здесь царил мир и покой.

— Почему вы вооружены, сеньор Даджян? — прошептала я, улучив момент.

Армянин выслушал мой вопрос все с тем же озабоченным выражением лица, словно чего-то опасаясь. Затем неохотно ответил.

— А вы уже забыли, что случилось в Сантьяго? — проворчал он.

Мы с ним остановились под крышей портика у входа в храм. Он был украшен скульптурной группой, изображавшей сцену «Поклонения волхвов», которую я собственноручно реставрировала. Статуи в римском стиле и фигура епископа Беренгеля де Ландойра словно парили в воздухе над входной дверью церкви. Коленопреклоненный священник устремил взгляд в никуда. Янос даже не удосужился поднять глаза, чтобы полюбоваться ансамблем. Он был занят более важными размышлениями, а именно о следующем замке. На этот раз замок был старинный. Деревянная дверь запиралась на огромный ключ. И взломать ее было труднее, так что ему потребовалось немного больше времени, чтобы справиться с ней при помощи своего — как я узнала потом — портативного ионного лазера.

— Вперед! — скомандовал Даджян, когда пала последняя преграда. — У нас мало времени.

В храм вошли только Даджян и я. Янос, Хаси, пилот, и Ваасфи остались снаружи следить, чтобы нам никто не помешал. В пустынных стенах церкви голос армянина отдавался эхом.

— Итак? Где самая древняя могила?

— Их тут сотни! — посетовала я, разглядывая первые каменные плиты под ногами. — Никто не знает, какая из них самая древняя!

Тогда Даджян подошел к электрическому щитку у дверей и нажал выключатель. Словно по волшебству вспыхнул свет. В воздухе стало жарко. Скрытая подсветка и современные галогеновые лампы выхватили из мрака впечатляющую коллекцию надгробных плит, начинавшуюся в нескольких метрах от нас. Они стояли вертикально, опираясь на стальные каркасы. Здесь были памятники всех форм и размеров: каменные доски с изображением пилигримов с посохами и ракушками; [19] другие доски — с высеченными непонятными знаками, напоминающими глаз или когтистые лапы; третьи — с ножницами, инструментами ткача, стрелами и даже шляпами. Но ни одной-единственной надписи.