– Это у тебя откуда?

– Ой, больно же!.. От сапога.

– А это... Ага, сама вижу, мужские лапы.

– Все-то вы видите.

– А как же... Так. А это?

– А это от падения с холма.... И это тоже. Да что же вы?! Здесь же ребенок!

– А вот это?

– От веревки.

– А это откуда?
– спросила, совсем уж беспардонно оголив мой живот.

– Сама не знаю...
– удивленно перегнулась я к двум параллельным кровоточащим царапинам, проходящим прямо над пупком... Наверное, от вил... зацепило нечаянно.

– И давно ты на себя эти неприятности цепляешь?

– Сегодня с утра, - вздохнула я, от жалости к самой себе.

– Благоволит же некоторым...
– завистливо подал голос подросток, а Тук, уже что-то жуя за столом, тоже выразил свое мнение:

– Очень у вас насыщенная жизнь, девушка.

Гильда же, своим начальственным решением, прервала все комментарии разом:

– Вот что, левым боком счастливая ты наша, скидывай прямо здесь свои меха и сумку и пойдем со мной. А ты, Абрамка, - обратилась уже к мальчику.
– притащи-ка воды в подвесную бадейку. Да разведи ее покруче...

Как то так сразу в этом мире для меня сложилось, что я лишь подчинялась стремительному развитию событий, никак на них не влияя. И пристукнутый Колун, следует себе признаться честно, тоже исключением не стал. Ведь Его сиятельство все равно уже спешил в конюшню. Правда, застал бы его еще "свеженьким", а не на полу в живописной позе. Но это, уже, мой, вполне заслуженный, я считаю, "бонус" за моральные и физические страдания.

Сейчас же, видимо, наступило время еще одной "компенсации за ущерб". По крайней мере, я на это сильно надеялась, припустив со всех ног за решительно шагающей Гильдой.

– Вот это наша купальня, - важно сказала она, впуская меня в смежную с кухней комнату.

Помещение это было гораздо меньше предыдущего, но тоже, производило впечатление... Приятно пахло цветами, а еще благодатным древесным теплом. От этого "букета" из меня тут же, как будто "выдернули стержень" и накопленная за день усталость огромным мешком опустилась на плечи.

Здесь тоже был угловой очаг, но, уже не таких угрожающих размеров. К тому же в нем, в отличие от кухонного, уютно потрескивая, пылали поленья. Мозаичное окно разбросало по плиточному полу и стенам разноцветные ломаные фигуры, которые причудливо изгибались на краях большой белой ванны, стоящей в центре. Я, как зачарованная, не могла оторвать от нее глаз, но, Гильда вернула меня "на землю":

– Ну, в графское корыто я тебя точно не пущу. Отшаркивай его потом после твоей грязи, а вот сюда, вполне сойдет, - и показала мне мой сегодняшний "уровень притязаний".

Только сейчас я заметила у боковой стены, пыхтящего на стремянке Абрамку. Так, кажется, звали этого большеглазого подростка. Он осторожно лил из ведра воду в подвесную, закрепленную на двух настенных опорах, деревянную бадейку. Под бадейкой, на полу, стоял тоже деревянный неглубокий "таз", в диаметре не больше метра. Все вместе, данное чудо местной сантехники, видимо, служило душем.

– Вижу, такого ты еще в своей насыщенной жизни не видала, - довольная произведенным эффектом, определила Гильда.

– О, да...
– совершенно искренне согласилась с ней я, вспомнив, навороченную по последнему слову техники, "хайтечную" ванную в доме Андрея. Она, несомненно, не шла ни в какое сравнение с этой, греющей душу, купальней.

– Тогда, тяни вот за это, - продемонстрировала мне женщина плетеный шнурок, закрепленный на бадейке.
– а вставай вот сюда. Мыло на полке, полотенце возьмешь в шкафу... Абрамка, кыш! А ты снимай остальное. Пока будешь отмываться, я твои тряпки почищу. Ну?..

Мы с Абрамкой переглянулись и тут же дернулись исполнять каждый свой приказ. Надеюсь, подросток, меня все-таки опередил...

– Странное у тебя нательное, - задумчиво разглядывая меня, оставшуюся в одних своих кружевных "танкини" и таком же бюстгальтере, изрекла Гильда, пару минут спустя.
– Я таких раньше не видала... Хотя, откуда в нашей глуши хорошие лавки, - сделала в конце концов, вполне подходящий для меня вывод. А я, для себя, тут же "пометила галочкой", хотя бы очень примерное свое местонахождение в стране.
– Ладно, мойся, да, по быстрее, - и, вышла из комнаты, с моей юбкой и водолазкой на руке.

Я же, оставшись в одиночестве, стянула с себя последнее и занялась поисками логичного в таком месте, зеркала. Искомое тут же обнаружилось, причем довольно большое (и, как я его раньше не заметила), во весь мой рост. Надо же на себя, все-таки глянуть, чего так люди от меня шарахаются...

– Ух ты! Вот это "натюрморт"!
– только и смогла выдохнуть, увидев, наконец, свое отражение.

Стоящие, практически дыбом, волосы были "художественно" украшены соломой, родственного им цвета. Все мое лицо, за исключением той полосы, где когда то была натянута кляпная повязка, щедро покрывал слой серой пыли, с дорожками высохших подтеков пота. Лоб и нос были "помечены" сажей или еще чем то, на нее сильно похожим (наверное, в лазе вляпалась). А завершала этот красочный "натюрморт" сильно припухшая широкая ссадина на левой скуле с запекшейся на ней кровью... Впрочем, и тело мое тоже мало отличалось от лица, такое же грязное и местами пораненное. Только его еще дополняли большие "разлапистые" синяки на руках, чуть ниже локтей, правой груди и внутренней стороне левого бедра. Но, за эти "украшения", я уже была отомщена с лихвой...