– Да?.. А я, пожалуй, рискну, - с вызовом сказал он и по-хозяйски уселся за стол.

Женщина вздохнула и удалилась к буфету за привилегированной посудой, а я так и осталась торчать у стола.

– Вета, да что с тобой? Садись, - улыбнулся мне Борамир.
– Как ты спала?

– Вы знаете, - искренне призналась я ему, опускаясь на свое прежнее место.
– Я сегодня, впервые с тех пор, как у вас, выспалась по-настоящему.

– Это потому, что тебе не придется теперь что-то от меня скрывать, - уверенно заключил мужчина.

– В тех краях, откуда я... пришла, есть такое выражение: "С чистой совестью на свободу", - внимательно посмотрела я на графа.

– Интересное выражение, - отметил он и пристально огляделся по сторонам.
– Сколько же я не сидел за этим столом? А, Гильда?
– спросил у вернувшейся, уже с "графской", до краев наполненной кружкой, женщины.

– В последний раз вы, Ваше сиятельство, сидели именно на этом месте двадцать один год назад. Тогда был второй день праздника Солнцепутья . И вы, с утра не дождавшись, когда Их сиятельства проснутся, в одной ночной сорочке прибеж... посетили меня, - уверенно поведала та.

– Вот это память!
– искренне удивился Борамир.
– Может, ты еще и помнишь, что я тогда у тебя ел?

– Как же такое забыть?
– всплеснула руками Гильда.
– Медовые пряники и пирог с яблоками...

Граф еще долго "плавал" на волнах своего детства, а Гильда, все также умиленно на него глазела и кивала головой. Я же сидела тихо, подперев подбородок рукой, и думала, что вся эта картинка, до боли напоминает мне сцену "Сын вернулся домой после службы в армии"...

– Вета, а чай действительно был вкусный, - обратил, наконец, на меня внимание Борамир.
– Но, нам пора. Спасибо, Гильда. Пирог с яблоками за тобой, - улыбнулся он, вставая со стула, "растаявшей" женщине.

Мы медленно поднялись по лестнице, но до верхнего этажа донжоновской башни так и не дошли - граф свернул к книжным шкафам "официального" зала:

– Ты просмотрела те книги, которые я тебе оставил?

– Нет. А где они лежали?

– На моем столе в кабинете. Ты там вообще была?

– Ну да, - уже начиная вспоминать две ровные стопки, высившиеся около записки, протянула я.
– Но, я обязательно их посмотрю. Спасибо.

– Пока благодарить не за что, - снисходительно изрек Его сиятельство.
– Вся моя библиотека в полном твоем распоряжении, - обвел он рукой длинные книжные ряды.
– Но, я обещал тебе помочь.

– И...

– Пойдем, к окну, - повел он меня к нашему знакомому скрипучему дивану. Замер над ним в нерешительности на секунду и, все-таки сел.
– У меня в столице, в главном архиве страны есть хороший знакомый. Я отправлю ему "неофициальный" запрос на твою бабушку. Ведь об остальной своей семье ты ничего не знаешь?

– Нет, у меня была только она.

– Понятно, - задумался мужчина.
– Но, я считаю, что пока будет достаточно и ее имени с фамилией.

– Я еще отчество знаю, - вставила я.

– Отчество? Что это такое?

– Это имя ее отца. Но, боюсь, что оно может быть вымышленным, как и все остальное... Хотя, кто же в здравом уме выдумает себе фамилию "Полунич"?

– У тебя странное отношение к своим родовым признакам, - прищурился на меня мужчина.
– Кстати, у меня к тебе тоже будет одна просьба.

– Говорите. Я вас внимательно слушаю, - навострила я уши.

– Зови меня просто Борамир. И обращайся ко мне на "ты", наедине мы с тобой или в окружении людей.

– А разве такое возможно?

– Конечно, - великодушно расплылся он.
– Конт так обращается ко мне, потому что мы с ним друзья. А мы же теперь с тобой друзья?
– и заглянул мне в глаза.

– Ну да, - растерянно выдавила я.
– Друзья...

– А раз мы с тобой друзья, - протянул граф.
– то ты больше ничего мне не хочешь сказать, как другу? Что-нибудь о себе, например...

– Нет, - категорично отрезала я.
– Кроме еще одного огромного "спасибо", за твою дружескую помощь... Борамир.

– Ну, хорошо, - с досадой вздохнул мужчина и встал с дивана.
– Я тебя здесь оставляю. Изучай страну Ладмению, а у меня дела, - и двинул обратно к лестнице...

Как же, "странное отношение к родовым признакам". Будет оно странным, когда еще с детства, мне неоднократно приходилось страдать за свои имя и фамилию... В школе, помнится, мне нравился мальчик, на три класса старше меня. Звали его Герман. Моя робкая симпатия, вскорости, стала достоянием подростковой общественности и меня, до конца учебного года после этого, некоторые, литературно продвинутые сверстники приветствовали: "Уж Полунич близится, а Германа все нет". А имя "Ветвяна"? К нему неоднократно, в качестве альтернативы фамилии, предлагались варианты: "Ивовая", "Кучерявая", "Раскидистая". Правда, иссякли они все сразу, после того, как я, в порядке встречной инициативы, самой активной в этом плане своей однокласснице придумала прозвище, закрепившееся за ней до сих пор. Но, вспоминать мне об этом теперь стыдно, хотя, честно признаться, приятно. С годами же я научилась избегать подобных ситуаций, заработав себе среди окружающих меня, сначала однокурсников, а потом и коллег авторитет редкостной стервы. И дело стало уже не в том, что я боялась насмешек с их стороны, я просто поставила для себя непреклонное "табу". А представлялась всегда просто Ветой, оставив право на свое полное имя только очень дорогим мне людям... И это были даже не друзья, а члены моей маленькой, но близкой сердцу "семьи"...