Иаков неуверенно кивает. До сих пор он не думал так. И он еще не забыл предостережение отца о пустом человеке с пустыми руками, который всех хочет сделать такими же.

– Расскажи еще, учитель, - просит Иоанн, он так соскучился по музыке его речей.

– Позже. Мне еще трудно говорить.

Юноша это понимает. Даже Мессия, прошедший через дьявольские искушения и потом говорящий с Господом в его чертогах, должен изнемочь.

– Мы как раз собрались обедать, - появляется Матфей с главным блюдом своих сегодняшних хлопот.
– Попробуете, учитель?

– Думаю, моя плоть еще не готова к пище.

Аромат жаркого заполняет трапезную. Иисус пытается подняться.

– Иоанн, помоги мне дойти до моей комнаты и лечь там.

– Лежите здесь, - успокаивает его мытарь.

– Нет, - виновато улыбается Иисус.
– Меня тошнит от запаха пищи. Кажется, мое тело не готово еще даже к запаху. Обедайте без меня.

Иоанн помогает Иисусу встать, чувствуя под рукою исхудавшие мышцы, из которых ушли все жизненные соки. Вдвоем с Иаковым они ведут это почти высохшее тело и укладывают его на постель.

– Учитель, побыть с тобой?
– спрашивает Иоанн, заботливо накрывая Иисуса одеялом.

– Иди, обедай. Я посплю.

Братья возвращаются в трапезную. Обед проходит в приподнятой и торжественно-тихой обстановке. Все говорят мало и негромко. Особенно трудно сдерживать себя Иоанну. Все произошло совсем не так, как он рисовал в своем воображении, когда готовился к встречи с учителем, но происшедшее оказалось еще лучше воображаемого. На радостях юноша даже выпивает вина, которое зарекся пить после свадьбы в Кане. После ужина братья уходят во двор говорить о своем, Матфей с Иудой остаются за столом.

– Ну как вам фалерно?
– спрашивает мытарь.

– Немного кислит. Я пробовал его и раньше. Я не слепой патриот всего отечественного, но наше эшкольское мне больше по вкусу.

– Согласен. Эшкол мягче, - Матфей пригубляет чашу.
– Где же все-таки был Иисус? Он выглядит так, будто его держали в яме и морили голодом.

– Спроси его завтра.

– Верно. Откуда вам знать? Вы не покидали все это время таможню. Невероятная личность! Царство Небесное! Даже не знаешь, как к этому относиться. Более всего меня поражает то, что об этих запредельных вещах Иисус говорит совершенно уверенно и просто. Мне приходилось слушать и наших раввинов, и греческих риторов. Они говорят иначе. А где вы познакомились с Иисусом?

– В Александрии.

– Надо же! Судьба привела вас обоих в одно место и в одно время, чтобы вы встретились.

– Это произошло случайно. Никакой судьбы.

– А я верю в судьбу.

– Матфей, мы встречаем сотни людей в своей жизни и остаемся к ним равнодушны, а когда с кем-то сближаемся, говорим, что это судьба.

– Но что-то же привело вас в Александрию за сотни миль от вашего дома!

– Я был там по делам.

– А зачем там был Иисус?

– Думаю, он был там ради книг.

– Книги? Ну конечно, книги. Учитель приехал туда ради знаменитой библиотеки, - восхищенно произносит мытарь.

– Наверное, - без энтузиазма подтверждает Иуда.
– Там работает целая улица переписчиков. У них можно взять книгу на время под залог, можно за небольшую плату почитать в специальной комнате, да и купить ее там дешевле, чем в других местах.

– Да, десятки тысяч свитков, - у Матфея начинают блестеть глаза, будто он попал в сокровищницу.
– Мудрость всего мира. Я бы тоже хотел побывать там! Александрия! И все же это судьба. Вы приехали в этот удивительный город и встретили там Иисуса.

– Не говори мне о судьбе!
– сердито отвечает Иуда и хмуро смотрит на своего собеседника.
– Если я поверю в судьбу, то у меня сразу же возникнет чувство, что я виноват перед этой судьбой. И тогда у меня появляется вопрос: в чем? В чем виноват я? В чем виноват ты? В чем виноваты те, кто рождаются слепыми и безрукими, уродливыми и неполноценными? Есть лишь случайность и последствия людских поступков.

– Это верно. Отцы ели виноград, а у сыновей оскомина.

– Судьба - это некий бог, бог не только жестокий, но и неразумный. Я не верю в такого бога и не верю в судьбу. И я не верю прорицателям. Они - мошенники. Нельзя предсказать то, чето нет.

– А знаете, патрон, - шутливо вставляет Матфей, - у греков судьбу определяют три сестры - богини. И они слепые.

– А ослепил их, надо полагать, Веельзевул, - горько усмехается Иуда.

– Нет, он им все же оставил один глаз на троих, - хохочет мытарь.
– Извините, мой друг, если я вас рассердил. Но иногда хочется посмеяться вопреки всему.

Во дворе на ложе сидят юные братья. Уже смеркается. Розовый закат виден над воротами и забором таможни. Где-то далеко на западе, за Геракловыми столбами, на краю Океана солнце проваливается под землю, чтобы завтра утром взойти с другой стороны.