сержантом пиалу, отхлебнул, смакуя вкус, улыбнулся чему-то своему. Допив, поставил

пустую пиалу на стол. Ходи немедленно наполнил ее вновь. Но гость не торопился пить.

– Я не был дома много дней, - сказал он, - учил правнука жизни в горах. Мы ушли

очень далеко. Вернулись вчера. Родичи сказали, что сейчас опять сорок первый год. Это

так?

Кенджаев чуть не поперхнулся чаем.

– Это так, ата. Значат ли Ваши слова, что Вы пришли из две тысячи десятого?

Старик улыбнулся:

– Именно. У меня нет сомнений в правдивости моих предков, но они знают мало.

Какое сегодня число?

– Двадцать пятое июня, - ответил сержант.
– Но куда же Вы ходили?

– В Афганистан, - уточнять не стал, очевидно посчитав, что хоть сержант и власть, но

допытываться не будет.

Ну конечно, Союз, как говорили, перенесся полностью. Куда еще мог уйти аксакал,

чтобы не исчезнуть вместе с Таджикистаном-две тысячи десять? Но это же... Так далеко

не ходит никто. Разве что...

– Война уже началась, - продолжал тем временем аксакал.
– Где собирают тех, кто

поедет на фронт? Я бы хотел присоединиться.

Милиционеры переглянулись.

– О каком фронте Вы говорите, домулло?
– осторожно спросил Ходи.

– Конечно, с немцами, - удивился аксакал непонятливости милиционеров.
– Она идет

уже три дня.

– Никакой войны нет, ака, - подтвердил Хамзалиев.

– Не понимаю. Если сейчас сорок первый, то Гитлер напал на нас двадцать второго

июня. Я тогда служил в Красной Армии. Я стар и знаю, что могу не идти на фронт. Но

правнук мал, а мои руки еще крепки и не забыли, как держать оружие. И мой опыт не

будет лишним. Я взрывал немецкие эшелоны в Белоруссии, резал их хваленых егерей на

Кавказе, штурмовал города... Мы разбили их тогда, разобьем и сейчас. Но на той войне

погибли мой отец и дед. Сейчас я ровесник своего прадеда. Недолго уже осталось. Если я

погибну вместо деда, он воспитает младшего лучше меня.

Ходи низко поклонился аксакалу.

– Спасибо Вам, ата. В этот раз всё проще. В будущее перенесся только Советский

Союз. А немцы - нет. Та война отменилась. Совсем.

– Вот как?
– задумчиво произнес аксакал.
– Что ж, тогда я зря вас побеспокоил. Спасибо

за разъяснение.

Гость встал и направился к двери.

– Ата, - окликнул его старший сержант, - Вам не нужна помощь? Ведь Ваш дом

остался в будущем...

– Мой дом стоит на том же месте, где стоял, - сурово ответил старик, - неужели ты

думаешь, что род Абазаровых может не принять своих потомков?

Когда за гостем закрылась дверь, Хамзалиев ошалело произнес:

– Железных Шамси стало два?

– Железных Шамси стало больше на два, - ответил Ходи.
– Он пришел с правнуком.

Наверняка, тоже Шамси. Абазаровы все железные.

Они переглянулись. Два несостоявшихся артиллериста, два несбывшихся Героя

Советского Союза, получившие это звание за один и тот же бой. Только Исмаил -

посмертно...

Нью-Йорк.

Здание Постоянного Представительства РФ при ООН.

– Все готово, Виталий Иванович, корреспонденты ждут.

– Спасибо, Антон Юрьевич. Пошли, - на лице спокойная улыбка уверенного в себе

человека. Как он чувствует себя на самом деле, не узнает никогда и никто, потому что

дипломату не только язык, но вся внешность дана для того, чтобы скрывать свои мысли и

чувства. А постоянный представитель России при ООН, по мнению многих людей -

дипломат не из рядовых. Такой, пожалуй, и о Судном дне сообщит в соответствии с

дипломатическим протоколом. Сегодня же предстояла "просто" пресс-конференция,

всего-навсего о том, что вместо Российской Федерации в мире вновь появился СССР из

сорок первого года прошлого века. Легко и просто, не так ли, господа и товарищи?

– Дамы и господа, постоянный представитель СССР при ООН, - уже первые слова