– Момент - появление стенки, - уточнил Лешка.
– Во время непогоды.

– Не во время, - уточнил Егор, - перед! И буран из-за переноса! Разница температур и

давлений сыграла. Так что в ночь на 22 июня. Между двумя и четырьмя часами утра.

Блин!

– Ты чего?
– спросил Санёк.

– Четыре утра! Двадцать второго июня сорок первого года!
– Егор обвел взглядом

помертвевшие лица своих современников, уже все понявших, посмотрел на

недоумевающих "предков" и закончил.
– Война! С немцами!

– Как война?
– Усольцев оторвался от созерцания Егоровского паспорта.
– У нас же

пакт!

– Срали они на пакт, - пробурчал Влад.
– Напали без объявления войны, и вся недолга.

Мы победили, но такой кровью...

– Погоди, - сказал Лешка, - еще не вечер. Перенеслась территория. А какая? Киргизия?

Памир? Одно ущелье? Весь Советский Союз? Если весь Союз перенесся, а Гитлер остался

в прошлом, так и не будет войны.

– А если один Китай?
– спросил Санёк.

– Тогда всем кранты, - отозвался Егор.
– За пару дней прибьют япошек, потом за

неделю раздолбят Гитлера, англичан и американцев. И нас за компанию. И будет

сплошная узкоглазая гегемония.

– Вы, товарищи, думаете, - спросил Сергей, - что подобный перенос осуществляется по

государственным границам?

– Да ни хрена мы не думаем, - буркнул Лешка.
– В наше время физика еще даже не

задумывалась об этом.

– Не, физика времени существует, - поправил Егор.

– Да? И что ты о ней думаешь?
– ехидно спросил Лешка.

– То же, что и ты. К возникшей ситуации отношения не имеет, - Егор вздохнул.
–

Вопрос в другом. Что делать? Куды бечь?

– А нет вопроса, - остудил доктор начавшую зарождаться дискуссию.
– Наталью, хоть и

оклемывается, спускать надо. Втроем это хреново...

– Тогда и думать не о чем. Валим вниз. За полдня тысчонку сбросим. Завтра, если темп

не потеряем, выйдем к людям. Там и разберемся, что и как. Либо в Киргизию попадем,

либо в Союз. Или еще куда. Сейчас, сколько не гадай, толку - ноль.

– Поддерживаю, - сказал Усольцев.
– Наталью вернете?

– Как док скажет, - махнул рукой Егор.

– Запретить не могу, - прикинул Санёк, - но нежелательно. У Лешки на спине намного

комфортнее и приятней. Силы больной еще пригодятся.

– Врачи во все времена - известные перестраховщики, - усмехнулся Сергей, - но не

выполнять их указания себе дороже. Передаю тебя, Наталья, в жестокие руки эскулапов

будущего. Хоть выспишься на скаку...

Восточная Пруссия.

Ганс Нойнер, оберштурмфюрер СС, дивизия "Мертвая голова"

В неподвижном воздухе висели запахи сгоревшего пороха и солярки, горелого железа

и тряпок, свежей крови и прелой листвы и самый паршивый из всех запахов - запах

смерти. Ганс, в отсыревшей от росы и висящей в воздухе влаги одежде, не выспавшийся,

хмурый и злой потрошил штык-ножом банку мясных консервов из сухпайка. Ночка и утро

выдались беспокойными, поляки опять пытались прощупать оборону своими "ночными

дьяволами", но сейчас вроде бы всё стихло - самое время перекусить. Сидящий рядом

связист, молча протянул Гансу наушники. В ответ на немой вопрос, мотнул головой в

сторону расположения основных сил батальона. Понятно - комбат Кнохляйн. Может быть

узнал что-то новое и спешит поделиться? Продолжая грызть галету, Ганс снял каску и

натянул на голову наушники.

– Как там у тебя?
– голос Кнохляйна звучал как-то необычно равнодушно, словно по-

необходимости. Что интересно произошло, что Фриц такой странно разговаривает?

Поляки захватили Кёниг?

– Да нормально всё, как отбили последнюю атаку, так больше никого и не видно.

Похоже, пшеки утихомирились. Даже их артиллерия замолчала.

– Угу. Scheisse! Что за ерунда со связью, опять поляки свою "свиристелку" включили?

Хруст такой, что слова еле слышно!