Копья полетели в мохнатых верзил, сразили нескольких и в их плотном строю образовалась брешь. Девушка нырнула в нее, отвела от себя руки, что пытались схватить ее за волосы. В этот раз магия прилипла к телу обидчика и буквально прожгла его насквозь.

Хани бежала дальше. В коридоре убила еще нескольких, остальным хватило ума спрятаться. Когда наперерез вышли те самые "тени", девушка снова преобразила тьму, придав ей форму хлыста. Змеистая кожаная плеть хлестала без промаха, каждым ударом разрывая сумеречные фигуры на куски. Хани слышала их крики, так похожие на людские.

"Где его искать?" - подумала она за следующим поворотом. Начался переполох. Люди разбегались в стороны, только завидев ее. Некоторые, напротив, падали на колени и приветствовали криками: "Темная мать! Наша Темная мать!" Хани видела, что руки ее пошли черными венами, будто кровь в теле сделалась отравой. Пальцы вытянулись, сделались крючковатыми. А в груди все так же отчаянно трепыхалась Шараяна. Хани будто слышала мысли богини, хоть и не понимала языка, которым та думала. Странная речь, и близко не похожая на язык румийцев, и так же не похожая на язык Серединных земель. Глухой скрежет - вот на что он более всего походил.

Шараяна ... боялась? Хани не была уверена, что правильно угадала ее мысли, но чувства не подвели. Когда наперерез вышло сразу несколько четырехруких созданий, вооруженных точно такими же мечами, который был у Раша, именно Шараяна велела Хани защищаться. "Берегись!" - предупредил ее безмолвный крик.

И Хани поняла. Богиня, заключенная в тело смертной - тоже смертна. И она боится, что век ее бессмертия кончится прямо сейчас. Стоило знанию открыться, Шараяна взбесилась сильнее прежнего.

"Скажи мне, где он, или я убью нас обоих!" - мысленно приказала ей Хани. И, чтобы показать, что никаких договоров не будет, подхватила из рук только-что убитого четырехрукого меч. Уперла клинок рукоятью в пол, а острие придвинула к груди. С другого конца коридора уже спешили румийцы: их сбитые от долгого бега голоса начали чародейство в третий раз.

"Говори!" - приказала Хани, навалившись на острый край меча. Кожа лопнула под оточенной кромкой, кровь, согревая, устремилась к животу.

Шараяна зашипела, но Хани навалилась еще больше. Железо вошло под кожу, но боли она не почувствовала.

Коридор, в котором стояла Хани, зашатался, воздух стал липким, точно мед. Он пробрался в ноздри и горло, не давая дышать. Девушка решила, что румийцы закончили свое волшебство, и богиня нашла путь освобождения. Но стены расплылись, будто их и не было, пол растворился - и Хани оказалась в комнате, раззолоченной солнечными лучами. Стены и пол были выложены разной формы плитами, в центре вытянулся каменный стол, а на нем - беспомощное человеческое тело.

Девушка отбросила меч, и подошла к столу, шатаясь, будто осина на ветру. Ноги подвели ее - Хани поскользнулась, упала и боль в груди словно родилась заново. Стоило больших усилий, чтобы снова подняться. Тело не слушалось.

Когда Хани добралась до стола, в ноздри ударил странный приторный запах, сладкий до одури. От него кружилась голова. Чтобы удержаться на ногах, девушке пришлось обеими руками ухватиться за каменную столешницу. На ней, свесив одну руку, лежал Раш. Его широко распахнутые глаза смотрели в потолок, губы приоткрыл безмолвный шепот.

– Раш...
– Хани наклонилась к нему, боясь, что он слишком слаб, чтобы говорить в полный голос. Счастье от того, что тот, кого она на мгновение посчитала мертвым - жив, захлестывало.
– Раш, вставай, нужно уходить.

Румиец не пошевелился, и взгляд его ни на мгновение не оторвался от потолка. Хани взяла ладонь Раша, но так оказалась холодной.

– Пожалуйста, Раш,- взмолилась девушка. Страдания, которые причиняла Шараяна, оказались вдесятеро слабее тех, что свалились теперь.
– Раш, что с тобой?

Он молчал - ни мертвый, но и ни живой. Девушка снова и снова звала его, гладила по щекам, целовала. Она знала, что ничего не изменится, но пробовала, чтобы насытить надежду.

И что теперь? Хани слышала шаги - румийцы были еще далеко, но девушка знала, что они явятся сюда. Где еще ее искать, как не у тела того, с кем прибыла на Румос? Девушка осмотрелась, ища помощи голых стен - их бледные лица с желтыми окнами-глазами, оставались безразличными. Взгляд опустился на пол, наткнулся на меч. Острие подмигнуло алой каплей на кончике, предлагая решить одним махом все проблемы. "Чего ты медлишь?
– будто бы говорило оно.
– Я знаю выход. Шаряна, мука, жизнь, в которой тебе с самого рождения не нашлось закутка... Я сделаю так, что все это сгинет. Гартис заждался. Подумай - ты ведь можешь избавить Эзершат от темной богини..."