Он засмеялся:

– Вы всерьез полагаете, что, даже только один раз встретив, я смог бы забыть ваше лицо? Нет, раньше мы не встречались, это точно.

Илья поднялся и шагнул к кухонной стойке за шампанским. Я заметила, что он слегка прихрамывает, и в моей памяти мгновенно всплыла сцена встречи руководства, подсмотренная нами с Аленой у дверей банка.

– Послушайте, а ведь я вспомнила, где мы могли видеться. Это ведь вас привозит роскошный белый лимузин с охраной?

Он покаянно кивнул.

– Если честно, я, как и Павел, предпочитаю обычный джип, но положение обязывает. Впрочем, я нечасто разъезжаю на этом катафалке, только в представительских целях.

Я вздохнула:

– Не думала, что так много людей готовы встретить новый год в одиночестве на даче в лесу.

Он улыбнулся:

– Я и встретил его, как положено, среди людей, а потом мне вдруг так надоели ритуальные танцы, что я просто незаметно смылся. А охрану отпустил, чего ребятам со мной париться. Уже почти доехал до дома, но увидел свет в окнах Павла, и решил зайти, поболтать с другом.

Он наполнил мой бокал шампанским:

– Вот выпьем за знакомство, и я отбуду. Человек я с понятием, мешать не буду.

Я покосилась на Павла, но промолчала.

Илья и в самом деле надолго не задержался.

Мы вышли проводить его, дождались, когда он усядется в джип.

Ледяной ветер подхватил подол моего платья, я поскользнулась на ступенях крыльца, и Павел едва успел подхватить меня.

В доме было тихо и тепло. Не выпуская меня из рук, Павел стянул мою шубку и начал целовать меня, прямо в полутемной прихожей. Шампанское шумело в голове, шелк платья оказался такой незначительной преградой, и мне не хотелось ни о чем думать и оказалось, что это так трудно, даже почти невозможно – оттолкнуть его руки.

Под утро мне приснилось, что это с Виктором я стою на балконе, и высокие сосны окружают нас, угрожающе покачивая головами, как будто говорят: «Что же ты наделала?». А шампанское в бокалах становится алого цвета, превращается во что-то густое, тягучее, и пить ужасно хочется…

На широкой кровати я лежала одна. В комнате никого не было.

Мое нарядное платье висело на спинке стула, аккуратно расправленное. Здесь же, в комнате, стояла так и не разобранная мной вечером сумка с вещами.

Я поднялась, босиком подошла к окну. От вчерашней метели не осталось и следа.

Посмотрев на часы, я вяло удивилась: я думала, что уже полдень или что-то около того. Тем не менее было довольно рано, около девяти часов.

Я порылась в сумке и нашла джинсы и плотную майку.

Постояла в душе под горячими струями, потом закрутила краны, завернулась в полотенце и подошла к зеркалу.

Не знаю, что я там ожидала увидеть, но только ничего нового не обнаружила.

Самым лучшим выходом для меня было бы просто скончаться сию минуту, но, кажется, делать этого я не собиралась. Наверное, следовало придумать какой-нибудь благовидный предлог, и уехать домой.

Я представила, что опять окажусь в своей квартире, наедине с молчащим телефоном, и передернулась.

Одевшись, я посидела на кровати, еще хранившей следы бурно проведенной ночи, зажав руки между колен и медленно раскачиваясь.

Впрочем, что-что, а трусихой я никогда не была.

Я спустилась в кухню. Обнаружив, что Павла нет и там, я вяло подумала, что он еще спит. Сварила себе кофе.

Потом подумала, что хочу увидеть озеро.

Я нашла в шкафу теплую куртку Павла, сунула ноги в его же теплые меховые сапоги, почему-то напомнившие мне Север и оленей.

Плотнее запахнув куртку, теряя на ходу сапоги-скороходы, или как назывался этот обувной эксклюзив, я поплелась к озеру.

Грунтовая дорога вела к мосткам. Около берега были расположены какие-то странные сооружения, доходящие до самого льда. Я догадалась, что это лодочные сараи.

Неожиданно я увидела Павла. Он сидел на мостках, опершись на стойку ограждения и спустив ноги вниз, и курил.

Я хотела было повернуть назад, но снег скрипнул под ногами, и Павел оглянулся. Уйти теперь было просто невозможно. Я подошла ближе. Павел со спокойным любопытством смотрел на меня.

Я схватилась за его плечо и уселась рядом с ним. Он не сделал мне навстречу ни одного движения.

Мы сидели молча.

Я попросила:

– Дай, пожалуйста, сигарету и мне.

Сегодня мне все удалось лучше, чем вчера: Я не закашлялась, а горький сухой дым оказался таким приятным. Я с удивлением обнаружила, что в голове стало яснее.

Павел поднялся первым, подхватил меня и поставил на ноги:

– Замерзнешь, а сама еще толком не выздоровела. Пойдем в дом.

Он не сделал даже никаких попыток удержать меня, и это неожиданно оказалось обидным. Я поплелась за ним.