Но отвлечемся от формы и вернемся к сути. А она заключается в том, что во время появления надписи на этом змеевике, то есть на рубеже XI–XII веков, в славянском древнерусском языке Киевской Руси еще не было устоявшихся терминов ни для названия страны, ни для титула ее владык, вследствие чего в древнерусский в целом текст оказалась вставлена целиком заимствованная греческая конструкция архон Рос . Благо, гравер худо-бедно кумекал по-гречески [91] , о чем говорят греческие надписи на том же змеевике. В древнерусском варианте гравер сохранил несклоняемость греческого слова Pax; при нормальном склонении, но уже по-древнерусски, склоняемых греческих и .

Возможно многим, кто сел со мной в одну лодку и взял весло, чтобы грести вглубь отечественной истории, казалось, что еще немного, и все станет просто и легко. Мне так не казалось и не стало ни просто, ни легко. Но дорога пройдена, и в тихой гавани можно на время отложить весла и оглянуться назад.

Мы худо-бедно разобрались с первыми каганами рода русского, по необходимости прихватив проблемы возникновения начальной руси и обстоятельств, породивших Киевскую Русь. Однако многие подробности генезиса древней Руси все еще остаются порытыми мраком, и у нас мало, очень мало шансов рассеять этот мрак. По своему, можно сказать, высшему предназначению, человеческий разум издавна генерировал и будет генерировать впредь разные умозрительные построения древней истории. Разумеется, в России это не в последнюю очередь касается истории древней Руси. Однако из уже сгенерированных ее версий большинство не сходит с накатанных летописцами рельсов и следует навязанной ими киевоцентричности. Тому примером и сама ПВЛ, и построения всех российских первоисториков на ее основе.

К сожалению, оказались не в состоянии полностью сойти с этих рельсов и современные «ревизионисты» ПВЛ. Даже у самого яркого из них, А. Никитина, лишившего ПВЛ права считаться основанием русской истории, не хватило смелости признать Черноморскую Русь не порождением и побочным ответвлением Киевской Руси, а ее предшественником и прародителем. Также в целом не поколебали киевоцентричности нашей древней истории «супердинастия Древлянского княжества» А. Членова и «былинный богатырский треугольник» С. Горюнкова.

Пожалуй, единственное исключение, да и то с оговорками, — это активно навязываемая А. Кирпичниковым российскому обществу и руководству страны концепция Старой Ладоги как «первой столицы Руси».

Парадоксально, но эта концепция, выдвинутая главным археологом Ладоги, не имеет археологического подтверждения. Насколько можно судить по имеющимся в печати данным, археологически древняя Ладога — действительно самое древнее поселение скандинавов на территории будущей Киевской Руси и России, возникшее в середине VIII века. Но при этом оно — весьма средненький вик с разношерстным населением, время появления в котором славянского компонента так и остается загадкой. Этот небольшой вик переживал времена взлетов и падений, включая времена полного запустения, и оформился в настоящий город не ранее XII века.

Так что концепция Ладоги как «первой столицы Руси», скорее всего, далека от действительности и исторической науки, но вполне понятна с практической житейской точки зрения.

Из-за всеобщего слепого доверия к киевоцентрическим построениям ПВЛ и упорного игнорирования объективных археологических опровержений этих построений, все попытки реконструировать историю древней Руси и воссоздать события середины X века в Среднем Поднепровье остаются не более чем фантазиями. Археология Киева в независимой интерпретации неангажированных зарубежных ученых поставила жирный крест на всей языческой Киевской Руси, убедительно показав, что Киев стал столицей некого государства не ранее X века. Следовательно не было в природе таких «киевских князей» как Кий, Аскольд с Диром и Вещий Олег. (Да вряд ли они вообще существовали в природе, если даже последний из них, Вещий Олег, — чистое изобретение «киевского краеведа», сочинившего первое умозрительное «киевоцентричное» построение отечественной истории.)

Самый ранний средневековый город, раскопанный в киевской земле и достойный называться «матерью градам русским» — это так называемый «город Владимира» появившийся лишь в конце Хвека. Соответственно самый первый действительно киевский князь и основатель Киевской Руси — это Владимир Креститель, «ласковый князь Красно Солнышко» наших былин.

Увы, мы так и не знаем, откуда пришел в Киев этот первый его князь. Также нет ответа на чрезвычайно важный для реконструкции процесса возникновения Киевской Руси вопрос, как крымскую Русь сменяет Русь приднепровская, а ольги-каганы начальной руси с их германскими именами вдруг превращаются в каганов-князей со славянскими. Вероятно с этим вопросом связана и проблема взаимоотношений Киева на Днепре и Новгорода на Волхове, так как трудно считать случайной практически одновременность сразу трех важнейших для истории древней Руси событий середины X столетия: крушения крымской руси Игоря Старого, превращение периферийного хазарского городка Киева в столицу приднепровской Руси и возникновение на пустом месте Новгорода Великого.

Как мы уже видели, первичная Киевская Русь помимо Киевщины и Новгородчины включала третий компонент — Древлянщину. Но, к сожалению, археология древлянской земли не дает никаких оснований для признания исторической реальностью гипотетическое «великое Древлянское княжество» А. Членова. Древлянская земля чрезвычайно бедна археологически. Не было на ней достойных стать столичными городов, и мало, очень мало в ней достойных внимания находок. Древлянщина X века — бедное захолустье, живущее среди лесов и болот натуральным хозяйством. И если археологические находки демонстрируют хоть какие-то намеки на сношения древлян с западными соседями — Великой Моравией и Чехией, — то на восточные связи нет даже намеков. Да это и понятно. Во-первых, по правобережью Днепра в VIII–X веках проходил препятствующий всякому общению хазарский кордон. Во-вторых, для древлян Киевщина того времени в качестве торгового партнера не выдерживала никакой конкуренции с Моравией и Чехией.