В городе заплутал и на рынок добрался только к полудню, подойдя к нему с другой стороны. Тут торговали битым кирпичом и предлагал услуги печник. На земле лежали лопаты, самодельные грабли, плетеные корзины. Пахло горячим железом от будки лудильщика. Блеяла на привязи коза.

Юрка углубился в ряды, по примеру многих вывесив на локоть свитер. Прилавки тянулись длинными улицами, изредка их прореживали короткие переулки. В одном конце продавали молоко и творог, в другом – шали и валенки к зиме. За хлеб просили дорого, морковка шла пучком по три штуки. Возле запертого управления двое парней били карманника, никто не вмешивался. Пахло помидорами, чесноком и петрушкой. От кружения в толпе у Юрки рябило в глазах, и вскоре начало казаться, что он не уходил отсюда со вчерашнего дня.

– На что меняешь? – Цепкие руки дернули свитер.

– На еду.

– Уж ясно, что не на брильянты! Вот, бери. – Тетка вытащила из кошелки пару серых пирогов, каждый чуть больше Юркиной ладони. – Этот с капустой, тот с яйцом и луком.

– И все?! За свитер?

– А тебе чего надо? – Тетка, ругаясь, сунула пироги обратно. – Ты смотри, нос воротит! Один он на базаре стоит! Да я сейчас три таких сторгую.

– Подождите! Давайте.

Пироги были теплые, Юрка проглотил их махом. Есть захотелось еще сильнее.

Солнце, припекавшее с утра, спряталось за сизыми облаками. Подул холодный ветер. Юрка толкался тут больше четырех часов, и все без толку. Говорили много – тихо, понижая голос, или громко, не стесняясь, – но никто не упоминал Егора Натадинеля. В голове гудело, мешались русские и пшелесские слова, Юрка уже не понимал, на каком языке он думает.

Боясь примелькаться, выбрался из толпы и обогнул рынок по ближайшей улочке. Здесь теснились двухэтажные дома, между которыми прятались дворики, заросшие акацией и тополями. В одном из дворов девушка снимала белье, поглядывая на хмурое небо. В другом пацан лет десяти колол дрова, по-мужицки хекая. В третьем Юрка заметил качели – шину, подвешенную на цепях к тополиной ветке.

Сел, легонько оттолкнулся носком. Шумели над головой листья. Один, пожелтевший с краю, медленно спланировал на колено. Юрка стряхнул его и вбил пяткой в землю.

Это нереально – найти Егора. Бессмысленно вот так мотаться по городу.

Закрыл глаза и прислонился виском к холодному железу. Поскрипывал сук. Пахло стружкой и мокрым деревом. Воздух перед дождем загустел так, что стало трудно дышать.

– Мальчики не плачут, – услышал Юрка. Моргнул мокрыми ресницами.

В нескольких метрах от него сидел на корточках малыш в зеленом комбинезоне.

– Я не плачу, – откашлявшись, сказал Юрка.

– Тогда поиграй со мной.

– Не сейчас. Мне нужно идти.

Вот только – куда?!

Неохотно, помаленьку начинался дождь, то рассыпаясь пригоршнями, то затихая. Половина прилавков уже опустела. В поредевшей толпе на Юрку поглядывали с подозрением и придерживали карманы. Он дошел до телеги, на которой перебирали капусту две женщины. Чистенькие кочаны укладывались в корзины; грязные, поломанные листья падали в мешок.

– Помочь?

Тут было бойкое место, на выходе.

– А и помоги, – откликнулась хозяйка. – Только вилок не получишь, а этих, – она показала на листья, – этих дам.

Юрка встал с левой стороны, так, чтобы люди проходили за спиной. Придвинул к себе пустую корзину. Мокрые кочаны скользили в ладонях.

Женщины, сначала понизившие голоса, теперь говорили громче:

– Золовка к тетке Даре шла, жакет перешить, и как раз на площади оказалась. Клянется, был у подполковника мальчишка, жена после привезла. А он или нет…

Юрка настороженно прислушался.

– Станут разбираться, им бы только вздернуть!

– Не скажи. Зачем тогда десять дней ждут? – Женщина обтерла о фартук грязные руки и прикрикнула: – Эй, парень, ты хорошие-то листья не дери! Я еще погляжу, как за работу платить!

Юрка вздрогнул, чуть не выронив кочан.

– Извините.

– Ве-е-ежливый, – с насмешкой протянула хозяйка и снова повернулась к подруге: – Я чего боюсь, мой бы завтра на площадь не утек. Зацапают дурака. Давеча сунулась за штанами, в стирку, а в кармане патроны. В лесу, говорит, нашел! Велела дома сидеть, да разве послушает. Что мне его, полторы недели под замком держать? Придумали тоже: мальчишку на погляд таскать, лишние муки. Скорее бы… Ох, что я говорю, прости, Господи! Повесят же парнишку. Хотя столько дней смерти дожидаться…

Юрка швырнул кочан в телегу и бросился к выходу. Закричала за спиной женщина.

Малыш в зеленом комбинезоне не ушел. Он занял место на качелях и, изогнувшись, точно червяк, пытался дотянуться до земли. Увидев Юрку, обрадовался:

– Теперь ты со мной поиграешь?

– Не могу! Слушай, где у вас площадь?

– Какая? Возле парка?

– Наверное, не знаю. А парк далеко?

– Не-а. Вон туда, где дом с перилами. И бочка с квасом. А на площади воздушные шарики. Не каждый день. А в парке сахарная вата и карусель. Мама говорит: потом пойдем. И все потом и потом.