Словом, Виктор почти забыл о дочке коллекционера. Но встретил ее снова при весьма забавных обстоятельствах. Обычно, когда американцы приезжали в Париж, следовало выполнить давний ритуал — сходить на поклон к культовой писательнице Гертруде Стайн. Та уже 20 лет обитала во французской столице и мнила себя великой писательницей и «девой европейского авангарда». На вкус Люстига, если уж эта мужеподобная «дева» и оказывалась великой, то никак не в писательстве, а в объемах, ибо была грузна и неподъемна, как глыба гранита. Однако Гертруда обладала огромным влиянием среди парижского света, а при профессии Люстига могло пригодиться любое знакомство. Конечно, он не считал себя американцем, но ведь он приехал из Нью-Йорка. Словом, Люстиг с вынужденным благоговением отправился на улицу Флюрес в дом номер 27, где за 20 лет перебывали и Аполлинер, и Матисс, и Пикассо, и Хемингуэй, а со стен смотрели полотна, подаренные Сезанном и Ренуаром.

Аудиенция прошла с помпой. Гертруда восседала на высоком готическом стуле, как античная правительница, утопая в складках тяжелой накидки то ли из вельвета, то ли из твида. Вокруг теснились приживалки с болонками и кошечками на руках. Гертруда царственно кивала на комплименты Виктора и в конце даже милостиво проговорила: «Заходите еще!»

Но, едва выйдя, Виктор наткнулся на страшный гвалт. «Почему она не может меня принять?!» — в бешенстве кричала вошедшая дама.

«Гертруда Стайн не принимает женщин, мадам! — визгливо оправдывалась одна из приживалок. — Женщин принимает ее компаньонка — Алиса Токлас».

«Но я пришла к Стайн, а не к этой девке!» — рявкнула пришедшая, и тут Виктор вдруг понял: бушующая дама — его недавняя знакомая Хелен Фрик.

«Мадам! — кинулся он к ней. — Могу ли я помочь?»

«Конечно! Уведите меня отсюда! — И, вцепившись в рукав Люстига, уязвленная Хелен вскочила на улицу, причитая: — Мой незабвенный папочка всегда заходил к Стайн. Понятно, она — известная писательница. Но видеться с ее ЭТОЙ?! Думаете, я не знаю, кто она такая? Да они с Гертрудой — любовницы! Видно, в этом Париже кругом — гнезда разврата!»

Люстиг галантно предложил даме руку: «Позвольте мне показать вам другой Париж, мадам: оперу, музеи, дворцы».

На третий день они оказались в Лувре. Хелен семенила от одного полотна к другому, сверяясь с отцовым списком. На месте «Цыганки» Франса Хальса висела табличка: «На реставрации». Хелен заахала: лучше бы на продаже, тогда ее можно было бы купить. И тут вдруг Люстиг подумал: конечно, Лувр не продает картин, но почему бы ему самому не продать Хелен эту «Цыганку»?

План созрел мгновенно. Сделав серьезное лицо, Люстиг по секрету поведал Хелен, что его друг служит в Лувре реставратором. «Цыганка» как раз у него. И Люстиг знает, как достать ее для мадам Фрик.

«Я закажу копию и возьму на нее сертификат. Заплачу другу-реставратору 50 тысяч франков, и он подменит полотна. Когда копию поместят под стекло и повесят на стену, никому и в голову не придет ни в чем усомниться. Ну а вы возьмете оригинал и вывезете домой с документами копии».

«Гениально! — Хелен прижала ручки к груди. — Если это сработает, я, конечно, оплачу все расходы и дам 50 тысяч лично вам!»

И вот теперь Виктор сидит в кафе, дожидаясь Хелен, которая должна привезти 100 тысяч франков. Для таких темных сделок Монмартр — самое милое место. Вот так — в тиши и без хлопот — делаются большие деньги.

Шелковое платье Хелен Фрик прошелестело рядом. Люстига обдало ароматом дорогих французских духов. Дама села, нервно прижимая к себе лаковую сумочку, словно боясь, что ее сейчас отнимут. Все ясно: там конверт с уже подписанным чеком. Именно так просил Виктор — не подписывать же чеки прилюдно.

«Удалось?» — нервно выдохнула Хелен.

«Конечно! — Виктор придвинул к ней футляр с картиной. — Знаменитая „Цыганка“ Хальса. Как договаривались: оригинал с сертификатом на копию. Везите спокойно. К тому же хорошо, что полотно небольшое, меньше мороки».

«Ах, Виктор! — Хелен открыла футляр, вытащила кончик полотна, чтобы увидеть „Цыганку“, и чуть не кинулась к Люстигу с восторженным воплем. — Папа был бы счастлив!»

Она тут же вынула конверт. Теперь Люстиг быстро взглянул на чек. Все было в норме.

«Меня ждет такси. А завтра я уплываю», — заговорщически проговорила Хелен и, вскочив, как девочка, получившая дорогую игрушку, прижала к груди футляр.

Она ушла к бульварам, а Виктор, бросив деньги на столик, вышел на другую сторону к перекрестку Вавен. Там через два дома помещался банк. Люстиг еще вчера заказал там деньги и через полчаса обналичил чек.

Вот это афера! Нет — искусство, блестящий трюк и никакого мошенничества. Люстигу даже вменить нечего. Никакого друга-реставратора у него нет. И никого ни о какой подмене он не просил. Всего-то за 100 франков выкупил у дипломированного луврского копииста отличную копию «Цыганки», выполненную на старом холсте. Ее-то и получила Хелен Фрик. Все по закону, и придраться не к чему. Американка просила копию — она ее и получила. Даже если она и заявит в полицию, то дела не завести. Как обычно. В разных странах Люстига уже десятки раз забирали в тюрьму, но ни разу не посадили — инкриминировать нечего.