Собрание сочинений. Т. 1
вернуться

Чёрный Саша
Шрифт:

ВЕСЕЛАЯ НАГЛОСТЬ *

«Русский народ мало трудится».

Марков 2-й. Съезд дворян
Ах, сквозь призму Кретинизма Гениально прост вопросец: Наш народ — не богоносец, А лентяй И слюнтяй. В самом деле — Еле-еле Ковырять в земле сухой Старомодною сохой — Не работа, А дремота. У француза — Кукуруза, Виноград да лесопилки, Паровые молотилки. А у нас — Лень да квас. Лежебокам За уроком — Что бы съездить за границу — К шведам, к немцам или в Ниццу? Не хотят — Пьют да спят. Иль со скуки Хоть науки Изучали бы, вороны: Философию, законы… Не желают: Презирают! Ну, ленивы! Даже «Нивы» Не хотят читать, обломы. С Мережковским незнакомы!! Только б жрать, Только б спать. Но сквозь призму Критицизма Вдруг вопрос родится яркий: Как у этаких, как Марков, Нет хвостов И клыков? <1909>

К ЖЕНСКОМУ СЪЕЗДУ *

(Декабрь, 1908)

Не спорьте о мужских правах,— Все объяснимо в двух словах: Нет прав у нас, Как и у вас. И если в Третьей Думе мы Цветем, как розы средь зимы, То благо вам,— Что вы не там. Вы с нами пламенно ползли — Вы с нами нынче на мели. И вы, и мы — Добыча тьмы. Но мудрых нет как нет у нас, Во век их не было у вас, И мы, и вы Без головы… Чьи сны давно уже мертвы? Кто будет в Мекке, мы иль вы? Ни мы, ни вы… Ни вы, ни мы… А в воду ужас каждый час Толкает больше — вас иль нас? У двух полов — Хорош улов. Не спорьте о мужских правах, Все объяснимо в двух словах: Коль пасс, так пасс, Для нас и вас… <1908>

ЕЩЕ ЭКСПРОМТ *

У старца Шварца Ключ от ларца,— А в ларце просвещенье. Но старец Шварец Сел на ларец Без всякого смущенья. Сиденье Шварца Тверже кварца. Унылая картина. Что ж будет с ларцем Под старцем Шварцем? Молчу, молчу невинно… <1908>

К ПРИЕЗДУ ФРАНЦУЗСКИХ ГОСТЕЙ *

Слава богам! Петроград посетили французские гости. Сладкие вести теперь повезут они в вольный Париж: Пышных, развесистых клюкв и медведей на Невском невидно, Но у «Медведя» зато французская кухня вполне. Русский казенный оркестр гремел без препон Марсельезу, В честь двух парламентскихстран выпил французский посол — «Гений финансов» теперь пеплом посыплет прическу И с благородной тоской Милюкову портфель передаст!.. Где ж интендантский грабеж, реформобоязнь и Думбадзе, Черные сотни, застой, тучковская Дума и гнет? О, безобразная ложь русских слепцов-эмигрантов! Сладкую весть повезут французские гости в Париж… 1910 г., февраль

ПОТОМКИ *

Наши предки лезли в клети И шептались там не раз: «Туго, братцы… Видно, дети Будут жить вольготней нас». Дети выросли. И эти Лезли в клети в грозный час И вздыхали: «Наши дети Встретят солнце после нас». Нынче, также как вовеки, Утешение одно: Наши дети будут в Мекке, Если нам не суждено. Даже сроки предсказали — Кто лет двести, кто пятьсот, А пока лежи в печали И мычи, как идиот. Разукрашенные дули, Мир умыт, причесан, мил… Лет чрез двести? Черта в стуле! Разве я Мафусаил? Я, как филин, на обломках Переломанных богов. В неродившихся потомках Нет мне братьев и врагов. Я хочу немножко света Для себя, пока я жив, От портного до поэта, Всем понятен мой призыв… А потомки… Пусть потомки, Исполняя жребий свой И кляня своипотемки, Лупят в стену головой! <1908>

ЗЛОБОДНЕВНОСТЬ *

Я сегодня всю ночь просидел до утра,— Я испортил, волнуясь, четыре пера: Злободневность мелькала, как бешеный хвост, Я поймал ее, плюнул и свез на погост. Называть наглецов наглецами, увы, Не по силам для бедной моей головы — Наглецы не поверят, а зрячих смешно Убеждать в том, что зрячим известно давно. Пуришкевич… обглоданный, тухлый Гучков… О, скорее полы натирать я готов И с шарманкой бродить по глухим деревням, Чем стучать погремушкой по грязным камням. Сколько дней золотых и потерянных дней, Возмущались мы черствостью этих камней И сердились, как дети, что камни не хлеб, И громили ничтожество жалких амеб? О, ужели пять-шесть ненавистных имен Погрузили нас в черный, безрадостный сон? Разве солнце погасло, и дети мертвы? Разве мы не увидим весенней травы? Я, как страус, не раз зарывался в песок… Но сегодня мой дух так спокойно высок… Злободневность, — Гучкова и Гулькина дочь, Я с улыбкой прогнал в эту ночь. <1908>

ИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕНЬ *

(Берлин — выборы 1907 г.)

Это было так прекрасно — Под Берлинским небосводом Объясненье в нежных чувствах Императора с народом. Много было любопытных, Много было просто сброда, Что при всяком дебоширстве Образует тьму народа… О победе и знаменах Император на балконе Им прочел стихи из Клейста В театрально-пышном тоне. (Не цитировал лишь Канта, Как на свадьбе дочки Круппа, — Потому что Кант народом Понимался очень тупо.) Но в тираде о победе Над врагом-социалистом Император оказался Выдающимся стилистом: «Да-с, Германия умеет Наконец верхом казаться! Скоро будем брать барьеры — Стоит только постараться». Так убийственно логично Говорил он на балконе (Не обмолвившись ни словом Лишь о выборном законе). А любезная супруга Одобрительно вздыхала И сочувственно к народу Носовым платком махала. Немцы были очень рады — Немцы дружно «Hoch» [22] кричали, Ну а шутцманы, конечно, Честь, напыжась, отдавали. А в толпе, на всякий случай, Юрко сыщики шатались, Потому что… потому что — Кое-где и улыбались… <<1907>> <1910>

22

«Ура!» (нем.).

УСПОКОЕНИЕ *

(Поcв. русским Бисмаркам)

Больной спокоен. Спрячьте в шкап лекарства и посулы! Зрачки потухли, впала грудь и заострились скулы… Больной лоялен… На устах застыли крик и стоны, С веселым карканьем над ним уже кружат вороны… С врачей не спросят. А больной — проснется ли, Бог знает? Сознаться тяжко, но боюсь, что он уже воняет. <1910>