— Кто постарался? О чем ты говоришь? Что тут у вас случилось? — Он явно вознамерился превратиться в автомат по задаванию вопросов.

— Прежде всего, давай выйдем отсюда, — сказала я, успокаиваясь и пытаясь возвратить мысли в более конструктивное русло.

Мы покинули развалины и хотели было отправиться к машине, но я огляделась по сторонам и, никого не увидев, сказала:

— Пойдем, я покажу тебе кое–что. Хочется услышать твое мнение. — И повела его к бане, где мы на днях едва не угорели по милости какого–то не известного пока доброжелателя. Там почти ничего не изменилось с того момента: мы не стали афишировать происшествие, сказав просто, что плохо проследили за тягой. Я ввела мужа в курс дела:

— Вот эта труба в момент растапливания была абсолютно исправна. А потом вдруг в ней оказался ватник. А в отдушке — шапка. Как ты считаешь, что это за странный показ сельской моды?

Почувствовав себя в родной среде — как–никак, бывший офицер КГБ и отстраненный от дел частный детектив! — он моментально приступил к изучению места происшествия: внимательно осмотрел лестницу, потом забрался наверх и задержался там весьма надолго, буквально обнюхивая трубу и крышу. Пока он с интересом исследовал всю картину, а потом еще и пару раз спустился–поднялся по лестнице, что–то отсчитывая по своим часам, я сидела на лавочке, завернувшись в его ветровку — скорее для бодрости духа, чем для тепла, хотя шел только девятый час, но было неожиданно прохладно. Осмотр длился уже более четверти часа и начинал мне надоедать.

— Вот Лизка сделала вывод за пять минут, — проворчала я, меняя положение ног, чтобы не затекли и не замерзли.

— Так Лизка по горячим следам работала, когда еще не все дрова, небось, прогорели, — невесело улыбнулся он с крыши; наконец, слез оттуда и спросил серьезно:

— Клава, во что ты опять впуталась?

— Но ты не сказал мне, какой ты делаешь вывод, — попыталась я перехватить инициативу в допросе.

— Однозначный, — отрезал он. — И хватит дурачиться.

Не дождавшись моего ответа, он тихо выругался, потом посмотрел на меня и добавил литературную часть реплики:

— Похоже, я приехал вовремя.

— Пожалуй, я соглашусь, твой приезд весьма кстати, — сказала я. — Но объясни, сделай милость, чем он все–таки вызван?

— А почему это так тебя тревожит? — Ехидно поинтересовался он; даже про покушение забыл! Почему, к примеру, я не мог просто так приехать?

Я решила подыграть ему:

— Да просто испугалась, что тебе анонимку прислали…

— Вот даже до чего дошло? — Он сделал шутливо–строгую гримасу и засмеялся: — А если серьезно, то повод действительно был.

— Какой же? — С нетерпением спросила я.

— Соня, спокойно сказал он, присаживаясь рядом со мной.

— Соня? Но с какой стати она тебе что–то докладывает? Я возмутилась, потому что привыкла безоговорочно доверять подруге свои тайны, не опасаясь, что она разболтает их кому бы то ни было. И тут — на тебе!

— Не она, а о ней, — поправил Иван, явно забавляясь моим возмущением. — И много ты от меня скрываешь?

— Не отвлекайся! — Одернула я его. — Что ты имеешь в виду?

— Да просто я на днях заехал в агентство, проверить, как работают люди. — Соня была вице–президентом фирмы, а Иван ее совладельцем, и, скучая по любимой оперативной работе, он частенько заглядывал туда. — И придрался к одному товарищу, а он мне этак с апломбом заявляет, да вот вы, мол, Иван Алексеич, лучше обратите внимание на поставленного вами вице–президента. Мол, Софья Владимировна в рабочее время золото покупает. Вот тут я и заинтересовался.

— Решил ее прищучить на использовании рабочего времени в личных целях? — Съязвила я, подумав, что это совсем не похоже на мою Соню, которая может на пляж летом не пойти, если ей надо работу какую–то доделать!

— Просто я не так глуп, как некоторым, я смотрю, хотелось бы, — он дернул меня за волосы. — И я давно заметил, что Соня твоя: «а» — патологически ответственна и подобных глупостей в рабочее время не допускает; «б» — никогда не носит золота, а предпочитает украшения из натуральных камней. И «в» — у нее есть подруга, которая как раз интересуется этим презренным металлом в любых проявлениях. И я потребовал от ретивого блюстителя производственной дисциплины рассказать мне все. Тогда он дошел до того, что приволок распечатку страниц, которые Соня просмотрела за последние дни в Интернете. Конечно, это не очень–то красиво, потом надо будет извиниться, но цели преследовать ее у меня и в мыслях не было. В этом списке я обратил внимание на одну ссылку по теме материальной культуры викингов и сразу понял, откуда ветер дует. Дальше ты знаешь.

— И что ты подумал?

— Что ты ввязалась в какую–то аферу со скандинавским золотом, — сказал он. — И решил, что следует вмешаться, пока ты не натворила чего–нибудь, или, что вероятнее, не допрыгалась до неприятностей, как ты это умеешь. Соню я даже расспрашивать не стал, уточнил у Макса адрес, отвез ребенка к твоим родителям и поехал. У меня как раз есть дней десять отпуска.

Мы довольно долго еще сидели на месте недавних неприятностей — пока народ не начал просыпаться и мелькать то с одной, то с другой стороны.