Собрание сочинений в одном томе
вернуться

Высоцкий Владимир Семенович
Шрифт:

МИСТЕРИЯ ХИППИ

Мы рвем — и не найти концов. Не выдаст черт, не съест свинья. Мы — сыновья своих отцов, Но — блудные мы сыновья. Приспичило и припекло — Мы не вернемся, видит бог, Ни государству под крыло, Ни под покров, ни на порог. Вранье — ваше вечное усердие! Вранье — безупречное житье! Гнилье — ваше сердце и предсердие! Наследство — к черту: все, что ваше, — не мое! К черту сброшена обуза — Узы мы свели на нуль: Нет у мамы карапуза, Нет ни колледжа, ни вуза, Нету крошек у папуль. Довольно выпустили пуль И кое-где и кое-кто Из наших дорогих папуль — На всю катушку, на все сто! Довольно тискали вы краль От января до января, Нам ваша скотская мораль От фонаря — до фонаря! Долой — ваши песни, ваши повести! Долой — ваш алтарь и аналой! Долой — угрызенья вашей совести! Все ваши сказки богомерзкие — долой! Выжимайте деньги в раже, Только — стряпайте без нас Ваши купли и продажи: Нам — до рвоты ваши даже Умиленье и экстаз! Среди заросших пустырей Наш дом — без стен, без крыши — кров, — Мы — как изгои средь людей, Пришельцы из других миров. Уж лучше — где-нибудь ишачь, Чтоб п'oтом с кровью пропотеть, Чем вашим воздухом дышать, Богатством вашим богатеть. Плевать нам на ваши суеверия! Кромсать все, что ваше, проклинать! Как знать, что нам взять взамен неверии? Но наши дети это точно будут знать! Прорицатели, гадалки Напророчили бедлам, — Ну а мы уже на свалке — В колесо фортуны палки Ставим с горем пополам. Так идите к нам, Мак-Кинли, В наш разгневанный содом! Вы и сам — не блудный сын ли? Будет больше нас, Мак-Кинли! Нет? Мы сами к вам придем! 1973

«ЕДИНСТВЕННАЯ ДОРОГА»

ПЕСНЯ СОЛОДОВА

В дорогу — живо! Или — в гроб ложись! Да, выбор небогатый перед нами. Нас обрекли на медленную жизнь — Мы к ней для верности прикованы цепями. А кое-кто поверил второпях — Поверил без оглядки, бестолково, — Но разве это жизнь — когда в цепях, Но разве это выбор — если скован! Коварна нам оказанная милость — Как зелье полоумных ворожих: Смерть от своих — за камнем притаилась, И сзади — тоже смерть, но от чужих. Душа застыла, тело затекло, И мы молчим, как подставные пешки, А в лобовое грязное стекло Глядит и скалится позор в кривой усмешке. И если бы оковы разломать — Тогда бы мы и горло перегрызли Тому, кто догадался приковать Нас узами цепей к хваленой жизни. Неужто мы надеемся на что-то?! А может быть, нам цепь не по зубам? Зачем стучимся в райские ворота Костяшками по кованым скобам? Нам предложили выход из войны, Но вот какую заломили цену: Мы к долгой жизни приговорены Через вину, через позор, через измену! Но стоит ли и жизнь такой цены?! Дорога не окончена — спокойно! — И в стороне от той, большой войны Еще возможно умереть достойно. И рано нас равнять с болотной слизью — Мы гнезд себе на гнили не совьем! Мы не умрем мучительною жизнью — Мы лучше верной смертью оживем! 1973

«Если где-то в глухой неспокойной ночи…»

Если где-то в глухой неспокойной ночи Ты споткнулся и ходишь по краю — Не таись, не молчи, до меня докричи! — Я твой голос услышу, узнаю! Если с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи — Потерпи: я спешу — и усталости ноги не чуют! Мы вернемся туда, где и воздух и травы врачуют, — Только ты не умри, только кровь удержи!.. Если конь под тобой, ты домчи, доскачи — Конь дорогу отыщет буланый — В те края, где всегда бьют живые ключи, И они исцелят твои раны! Где же ты — взаперти или в долгом пути? На каких ты сейчас перепутиях и перекрестках? Может быть, ты устал, приуныл, заблудился в трех соснах И не можешь обратно дорогу найти?.. Здесь такой чистоты из-под снега ручьи — Не найдешь, не придумаешь краше! Здесь цветы, и кусты, и деревья — ничьи, Стоит нам захотеть — будут наши! Если трудно идешь — по колени в грязи Да по острым камням, босиком по воде по студеной, — Пропыленный, обветренный, дымный, огнем опаленный — Хоть какой, — доберись, добреди, доползи!.. 1974

«ИВАН ДА МАРЬЯ»

СВАДЕБНАЯ

Ты, звонарь-пономарь, не кемарь, Звонкий колокол раскочегаривай! Ты очнись, встрепенись, гармонист, Переливами щедро одаривай! Мы беду навек спровадили, В грудь ей вбили кол осиновый. Перебор сегодня — свадебный, Звон над городом — малиновый. Эй, гармошечка, дразни, Не спеши, подманивай! Главный колокол, звони, Маленький — подзванивай! Крикуны, певуны, плясуны! Оглашенные, неугомонные! Нынче пир, буйный пир на весь мир, Все — желанные, все — приглашенные! Как на ярмарочной площади Вы веселие обрящете, Там и горло прополощете, Там споете да попляшете! Не серчай, а получай Чашу полновесную! Подходи да привечай Жениха с невестою! Топочи, хлопочи, хохочи! Хороводы води развеселые! По бокам, по углам — к старикам Разойдись, недоёные, квелые! Поздравляй, да с пониманием, За застольною беседою — Со счастливым сочетанием Да с законною победою! Наша свадьба — не конец Дельцу пустяковому: Делу доброму — венец, Да начало — новому! 1974

«Если в этот скорбный час…»

Если в этот скорбный час спустим рукава, Соловей освищет нас, и пойдет молва: Дескать, силой царский трон все скудней, Ел, мол, мало каши он, Евстигней. Кто же все же уймет шайку-лейку, Кто на подвиги ратны горазд, Царь тому дорогую шубейку От щедрот своих царских отдаст! Если кровь у кого горяча — Саблей бей, пикой лихо коли. Царь дарует вам шубу с плеча Из естественной выхухоли! Торопись указ зачесть, изданный не зря! Кто заступится за честь батюшки-царя? Кто разбойника уймет — Соловья, — К государю попадет в сыновья! Кто оружьем побьет образину, Кто проучит его кулаком, Тот от царства возьмет половину, Ну а дочку — дак всю целиком! Сей указ — без обману-коварства. За печатью, как в сказке, точь-в-точь. В бой — за восемь шестнадцатых царства Да за целую царскую дочь! 1974

СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ

I. Грустная

На голом на плацу, на вахтпараде, В казарме, на часах — все дни подряд Безвестный, не представленный к награде, Справляет службу ратную солдат. И какие бы ни дули Ураганные ветра, Он — в дозоре, в карауле От утра и до утра. «Напра!.. Нале!.. В ружье! На пле!.. Бегом — в расположение!» А я пою: Ать-два, ать-два, Живем мы однова, А тяжело в учении — Легко в бою! Если ломит враг — бабы слезы льют, — Ядра к пушечкам подтаскивай! Я пред боем — тих, я в атаке — лют, Ну а после боя — ласковый. Меня гоняют до седьмого пота — Всяк может младшим чином помыкать, — Но все-таки центральные ворота Солдату поручают охранять. Как бы в рог его ни гнули, Распрямится снова он. Штык — дурак и дуры — пули, — Ежели солдат умен. «В штыки! К но-ги! Равняйсь! Беги! Ползком — в расположение!» А я пою: «Коли! Руби!» Ту би ор нот ту би, — Но тяжело в учении — Легко в бою! Если враг бежит и гремит салют — Зелена вина подтаскивай! Я пред боем — тих, я в атаке — лют, Ну а после боя — ласковый.

II. Походная

Ну чем же мы, солдатики, повинны, Что наши пушки не зачехлены?! Пока враги не бросили дубины, Не обойтись без драки и войны. Я бы пушки и мортиры Никогда не заряжал, Не ходил бы даже в тиры — Детям елки наряжал. Но вот как раз Пришел приказ Идти на усмирение, И я пою, Как и всегда, Что горе — не беда, — Но тяжело в учении, Да и в бою. Раззудись, плечо, если наших бьют! Сбитых, сваленных — оттаскивай! Я пред боем — тих, я в атаке — лют, Ну а после боя — ласковый! 1974

«ОДИНОЖДЫ ОДИН»

ПЕСНЯ ВАНИ У МАРИИ

Я полмира почти через злые бои Прошагал и прополз с батальоном, А обратно меня за заслуги мои Санитарным везли эшелоном. Подвезли на родимый порог — На полуторке к самому дому, — Я стоял и немел, а над крышей дымок Подымался совсем по-другому. Окна словно боялись в глаза мне взглянуть, И хозяйка не рада солдату, Не припала в слезах на могучую грудь, А руками всплеснула — и в хату. И залаяли псы на цепях, Я шагнул в полутемные сени — За чужое за что-то запнулся в сенях, Дверь рванул — подкосились колени. Там сидел за столом, да на месте моем Неприветливый новый хозяин — И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, — Потому я и псами облаян. Это значит, пока под огнем Я спешил, ни минуты не весел, Он все вещи в дому переставил моем И по-своему всё перевесил. Мы ходили под богом, под богом войны — Артиллерия нас накрывала. Но смертельная рана нашла со спины И изменою в сердце застряла. Я себя в пояснице согнул, Силу воли позвал на подмогу: «Извините, товарищи, что завернул По ошибке к чужому порогу…» Дескать, мир да любовь вам, да хлеба на стол, Чтоб согласье по дому ходило… Ну а он даже ухом в ответ не повел: Вроде так и положено было. Зашатался некрашеный пол, Я не хлопнул дверьми, как когда-то, — Только окна раскрылись, когда я ушел, И взглянули мне вслед виновато… 1974