— Больно, уж, всё смотрелось натурально.

— Пренебреги, майор. Потустороннего Мира, вовсе, не существует. По крайней мере, именно так — в официальном порядке — считают высшие чины российского МВД… Гы-гы-гы!

— Может, это неугомонный депутат Митрофаненко поссорил бастардов? — предположил Сомов. — Положил глаз на симпатичную Марину Бокий и решил — таким нестандартным образом — избавиться от соперников? Из серии: — «Одним метким выстрелом убить сразу двух зайцев…»?

— Не получается. Митрофаненко, сразу после тайных переговоров в «Прибалтийской», отбыл в Москву белокаменную и в Питере больше не появлялся. А ты мне, майор, сам недавно докладывал о подслушанном телефонном разговоре между подполковником Назаровым и неизвестным доброжелателем. Мол, сказано было следующим образом: — «Вчера вечером пьянствовали с Колькой Бокием. Приняв на грудь лишнего, он перестал следить за длинным языком и принялся рассказывать всякие пошлые глупости и гадости…». Не мог упомянутый депутат, находясь в Москве, пьянствовать с Толстым бастардом в Питере. Исключено.

— Интересно, а были ли другие претенденты на квартиру заслуженного чекиста? Я имею в виду обиженных наследников. Мол, поссорились со старушкой из-за сущего пустяка, а она — перед смертью — всё имущество, впав в глубокий маразм, отписала чукотскому бастарду. Вот, и веский повод для разборок.

— Бытовая месть незаслуженно обиженных родственников? — брезгливо поморщился генерал-лейтенант. — Пошло, мелко и банально. Более того, скучно, кисло и неинтересно… Впрочем, и эту тусклую версию, ясен пень, надо старательно отработать. Для полного следственного комплекта и на всякий случай…

Оранжевая лодка доставила с острова врача «Скорой Помощи».

Пожилой доктор, натужно кряхтя и болезненно отдуваясь, выбрался на берег и сообщил:

— При мёртвых телах обнаружены документы. Так что, «Свидетельства о смерти» составлены мной по всей форме. Работу завершил. Разрешите откланяться, господа служивые? Спасибо. Всего вам хорошего и, главное, успехов в работе…

— Браток, разреши попользоваться твоим плавсредством? — обратился Пашка к рослому «эмчээснику» в тёмно-синем комбинезоне. — Замёрз я что-то. Глядишь, поработав вёслами, и согреюсь.

— Без вопросов, пользуйтесь… Господин генерал-лейтенант, можно я отойду к своим минут на пять-десять?

— Отойди, милок. Перекури, — разрешил Тургаев и, выждав секунд двадцать-тридцать, заговорщицки подмигнул Сомову: — Решил, как я понимаю, осмотреть береговую линию? На предмет обнаружения следов коварного Призрака?

— Есть такое дело. Чем только чёрт не шутит.

— Молодец. Всё правильно понимаешь. Поплавай, конечно… А бастардов, тем не менее, жалко. Две неожиданные и глупые смерти…

Он размеренно работал вёслами, а надувная оранжевая лодка послушно плыла вдоль берега, ловко огибая все неровности рельефа — камни-валуны, коряги, заросли камыша и осоки.

«Ерунда сплошная, совершенно ничего интересного и заслуживающего нашего внимания», — монотонно шелестел в голове надоедливый внутренний голос. — «Сплошной бытовой мусор кругом — бутылки, банки, старые полиэтиленовые пакеты, пустые фанерные ящики, картонные коробки, старые кострища… Ух, ты! Какая-то крупная рыбина испуганно шарахнулась в сторону. Ещё один налим? Вряд ли, бок-то был светло-серебристым. Скорее всего, карась… Братец, может, повернём обратно? Что мы тут, собственно, позабыли? Злые весенние комарики бодро клубятся над водой. Того и гляди, набросятся… Стоп! Что это там чернеется — сквозь осоку? Брёвна? Ну-ка, гребани правым веслом. Сильнее, лентяй, так тебя и растак! Ага, так и есть, плот…».

Плот оказался надёжным и длинным, но стареньким — прошлогодней или даже позапрошлогодней постройки. А, вот, шест для отталкивания от илистого дна, лежавший на почерневших брёвнах, выглядел, наоборот, свежесрубленным.

Плот был на одну треть вытащен на широкую глинистую отмель, а на светло-жёлтой вязкой глине виднелись чёткие отпечатки ребристых подошв.

— Свежие следы, сегодняшние, — определил навскидку Пашка. — Размера сорок третьего-четвёртого…

Он, причалив рядом с плотом, выбрался на пологий болотистый берег и произвёл беглый осмотр. Но ничего подозрительно не обнаружилось, а ребристые следы сапог вели в сторону улицы Димитрова и, попав на твёрдую почву, терялись.

«Насквозь бесполезное дело», — резюмировал поскучневший внутренний голос. — «Возле тротуара, наверняка, неизвестного шутника поджидала легковая машина… Смотри, братец, белая тряпочка слегка подрагивает — на лёгком ветерке — в ветках кустарника… Ну-ну, дело простое и ясное. Некто сообразительный, воспользовавшись особенностями весенней питерской погоды, разыграл спектакль с Призраком. Мол, полоса густого тумана полностью скрыла плывущий плот, только белый балахон был выставлен на всеобщее обозрение. Потом, после прозвучавших воплей и криков, наш весёлый клоун решил, что шутка удалась, и направил плотик в данную периферийную заводь. Вылез на берег, начал торопливо освобождаться от театрального костюма, но просторный балахон случайно зацепился за ольховый куст. Пришлось дёрнуть, нервы-то не железные. Вот, крохотный лоскуток и остался висеть на ветке… Кто это был? Наверняка, неизвестный доброжелатель, столкнувший доверчивых и нервных бастардов лбами. Судя по размеру резиновых сапог, мужчина…».

Сомов вернулся к заводи, ловко столкнул оранжевую лодку с глинистой отмели, забрался, взялся ладонями за древки вёсел и сильно погрёб в обратном направлении.

«Наблюдается ещё одна странная странность», — вновь ударился в пространные рассуждения въедливый внутренний голос. — «Почему наша любопытная Сашенция так быстро покинула поле боя? Всех остальных корреспондентов и журналистов сейчас даже близко не подпускают к пруду. Она же находится под личным покровительством генерал-лейтенанта. Никто прогнать не посмеет. Броди себе по берегу — сколько душе угодно. Фоткай всё подряд, приставай с каверзными вопросами к сотрудникам полиции, экспертам, врачам и „эмчээсниками“. Собирай, короче говоря, „горячий“ материал для эксклюзивной и расширенной газетной статьи. Милое дело… Нет же. Повертелась, покрутилась — по словам Тургаева — минут пять-шесть, а после этого загрузилась в машину Хрусталёва и усвистала. Нетипичная, блин горелый, ситуация. Нетипичная для нашей шустрой и беспокойной амазонки, я имею в виду… А куда конкретно она усвистала? Интересно… Как думаешь, братец?».