Шрифт:
Те, что белые, как крысы, в своих халатах, суетятся вокруг Пандера, а двое в джинсах и кожаных куртках стоят и смотрят…
— Что это за мерзкая татуировка у него на спине? — брезгливо говорит один низким мужским голосом.
— Дракон, разрывающий на части феникса, — а это тот самый, женский, только нет в нем уже липкой сладости, он пуст, как пивная бутылка".
"-…Феникс возрождается из пепла. Но что случится, если убить его до того, как он успеет сгореть?
— Пандер был таким фениксом. Непобедимый Пандер…
— А дракон?
— Не знаю… Я узнал, что за день до этого Пандер был в тату-салоне, где увенчал своего дракона розами… джинсового цвета…
— Ох, ты об этой отвратительной татуировке… Никогда, никогда не дари мне джинсовых роз!.."
(2 сентября 2003 г)
397. 3 сентября 2003
—Большеглазый страх
Лед кое-где потрескался. Надо было осторожно идти. Осторожно — а значит, медленно. А что делать, когда нельзя медленно? Когда бежать хочется?
Урса шла медленно, обходила трещины и ненароком ее взгляд касался открывшейся в проломах глубины: там, верно, лед треснул до самого дна.
На девушке была тяжелая меховая куртка, толстые штаны, огромные сапожищи; меховой колпак закрывал половину лица, а песцовым хвостом плескал по куртке на спине. Во всем этом маленькая Урса казалась каким-то гигантом…
Краем глаза то там, то сям виделось что-то белое, мечущееся меж льдистых глыб и снежных холмов.
Вот оно. И оно голодное. И бежать от него надо, только убежишь разве?
Выбор небогатый: клыки этой твари или полет в темноту ледяного разлома.
Как бы там ни было, Урса сейчас хотела, чтобы все кончилось поскорее, так или иначе. Она устала. Устала бежать и бояться…
…Нет, не убежать. И вообще, какой смысл бежать? 9 против 1, что свалишься в какую-нибудь трещину… И тогда Урсе стукнула в голову сумасшедшая мысль… Внутренний голос, этот спорщик, что вечно с нами, прямо взвился от негодования — и яростный спор вместился в считанные секунды…
— Ты решила драться?! Драться с йети?!! У тебя все дома?! Никто и никогда не решался схватиться с ними; многие умирали от ужаса только глянув на них поближе!
— А я драться буду… — буркнула сама себе Урса и перехватила копье поудобнее…
Маленькое поселеньице Урсы, где за обветшавшим частоколом лепились друг к другу маленькие домики…
Люди высыпали из домов и остановились, с непонятным чувством глядя на Урсу, идущую с копьем наперевес… У нее на плече болталась шкура йети — белоснежный мех с кровавым бодбоем: шкуру выделывать уже было некогда…
— Не бойтесь их. Они страшные, но слабаки, — сказала маленькая Урса, бросая шкуру к ногам вождя. — С ними слишком давно никто не дрался…
(3 сентября 2003 г)
398.
Все чаще когтяры приходят по ночам,
Рвут душу на лохмотья и в ужасе молчат…
Я утром вспоминаю, что ночью слушал бред,
Но снова умираю, как только солнца нет.
Они нашли дорогу и сердце рвут мое.
Сболтнул, быть может, имя, я тайное свое?..
399. 4 сентября 2003 г
—Пара белых ворон
— Пара белых ворон сидит на дереве.
— И что теперь? Их тут как говна. Ты хоть одну черную видел?
— Нет. Зато вчера я видел девушку с черными волосами!
— Крашеные.
— У нее были голубые глаза!
— Линзы.
— Нет! У нее и кожа была не белая, а с загаром!
— Крем. Просто цветной крем… Послушай, Баль, ты сам-то в это веришь?
Мальчишки рассмеялись. Несколько секунд Бальтазар растерянно смотрел на них, потом обида захлестнула, брызнула из глаз слезами, и он убежал…
Выплакался он в парке, где его никто не видел. Сидел на траве и всхлипывал, уткнувшись лбом в ствол старой березы.
У нее была белоснежная кора, цвета его кожи…
После слез на душе стало легче. Мама всегда стыдила: "Мальчики не плачут!", но он все никак не мог отучиться: слишком часто становилось обидно до слез, где уж тут успеешь…
Под вечер Бальтазар покинул парк и пошел домой. О спокойствии на душе не было и речи: он жадно вглядывался в толпу, ища глазами ту удивительную девушку, которая так ярко промелькнула в его жизни.