Шрифт:
Разросшаяся толпа с Онтием и попом во главе волочет Фрола пред грозны очи праведного судьи Шемяки. И вновь Фрол с помощью Вавилона вырывается и задает стрекача.
Он бежит по мосту над глубоким рвом, а навстречу ему бегут судейские мужики с кандалами да наручниками.
– Знать, погибель моя пришла. Прощай, Аннушка, – прошептал Фрол, закрыл глаза и сиганул вниз с моста.
Вот ведь беда – падает незадачливый самоубийца не наземь, а на черного козла, которого за веревку вел рвом некий посадский.
Козел лежит без дыхания, а посадский, оседлав Фрола, вопит на всю Ивановскую:
– Отца моего родного зашиб насмерть, басурманин! Тащите его к Шемяке, православные!
Толпа, плотоядно журча, валится в ров, но Фрол успевает тайком поднять с земли камень, обернуть его тряпицей и сунуть за пазуху. Он встает на ноги, и по лицу его мы тотчас понимаем, что встал тут уже новый Фрол, ожесточенный, а прежний лопоухий «деревенщина» разбился вдребезги.
СУД. Шемяка-судья, засиженный мухами, выдавливая на слоновьем своем носу назрелые угри, ведет процедуру запросто.
– Глаголь! – тычет он в истца свободным пальцем, подозрительно напоминающим корень растения хрен.
Онтий с поклоном глаголет:
– Праведный судья, сей лихоимец хвост отрубил у моего коня.
В виде доказательства он показывает хвост.
– Отвечай! – тычет пальцем Шемяка в ответчика.
Фрол молча вынимает из-за пазухи тряпицу с камнем, показывает судье и подмигивает.
– Эге! – говорит Шемяка, понимающе кивает Фролу и даже забывает про свой нос.
– Пусть лошадь твоя, добрый человек, останется у лихоимца, пока у ней хвост не отрастет, а как отрастет, так и заберешь.
Онтий в растерянности раскрывает рот.
– Глаголь! – тычет пальцем судья в попа.
– Сына, сына родного у меня супостат зашиб, праведный судья! – восклицает поп, показывая собачонку.
– Отвечай!
Фрол вместо ответа снова вынимает свой узелок. Шемяка вопросительно показывает два пальца, Фрол дважды подмигивает. Нос забыт уже окончательно. Приговор таков:
– Пусть супостат возьмет у тебя попадью и добудет с нею тебе нового сына, а как добудет, заберешь.
– Ай! – вскрикивает попадья и трясется, как от щекотки. – Ай-ай-ай!
– Глаголь! – тычет пальцем Шемяка в посадского, и тот с ходу начинает вопить, показывая всем черного козла.
– Отца родного моего зашиб басурманин! Рассуди, праведный судья!
– Отвечай!
Фрол в третий раз показывает свой узелок. Подмигивает трижды. Шемяка в восторге теребит свой нос и выносит приговор.
– Пусть басурманин сей встанет под мостом, а ты с моста сверзнись и убей его. – Посадский от страху садится на пол в собственную лужу.
…Из суда Фрол вышел гоголем и прямо с крыльца прыгнул в седло. Хоть и бесхвостая, а все-таки лошадь своя!
– Эй, где попадья? – крикнул он.
– Тута я, тута! – вскричала непосредственная женщина, но поп пресек ее порыв и поцеловал Фролу руку.
– Оставь мне матушку, а я тебе десять рублев подарю.
– Двадцать! – рявкает Фрол.
Поп отсыпает монету.
– Оставь мне жизнь, благородный вьюнош, – просит посадский, – а я тебе тридцать рублев дам.
– Сто! – рявкает Фрол и тут же получает эту сумму.
Тут на крыльцо вышел судья Шемяка и протянул руку.
– Давай твои посулы-то, мил-человек. Чего у тебя в тряпке, золото али камни?
– Камушек! – усмехается Фрол и показывает судье свою булыгу.
– Господи! – тут же возопил судья и осенил себя широким крестом. – Благодарю тебя, Господи, что по нему судил, а то бы он меня ушиб!
Фрол стегнул лошадку и поскакал по бревенчатой мостовой, напевая свою песенку. Вслед ему из-за угла поглядывал посрамленный, но довольный Онтий.
– А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, – безудержно хохочет в своем кресле-троне князь Кукинмикин. Перед ним стоит, скромно хихикая, Онтий. По всему видно, он только что закончил доклад о сегодняшнем приключении.
– Ай да молодчик! Ай да Фрол Скобеев! – грохочет князь. – Эдакий соколик отобьет у Томилы нащокинскую девку, как пить дать! – Смех вдруг обрывается. – Вот только как нам эдакую птицу в свои тенета уловить? Ему и впрямь сам черт не брат…
– Брат! – восклицает вдруг Онтий, словно его осенила блестящая мысль. – Черт ему станет брат!
– Чего придумал, Онтий? – прищурился боярин.
– Прикажите, солнышко-князь, доставить сюда графа Калиостро.
– Кого-кого? – с недоумением спросил боярин.