9. Мультфильм. Город на острове, где они оказываются обыкновенными мальчишками. Ночной бал. Радмила. Танец. И вдруг она бросает их и бежит на край площади, где проходит местный гигант.

Мне кружит голову высота.

10. Финальный матч. «Студент» – «Фричи-Причи-Сити-Кампус». «Студент» ведет всю игру. Американцы никак не могут переломить. Юра и Джамбо Рассел в спарринге. Несколько драматических эпизодов матча. Вдруг стремительный Толя Шалимов теряет линзы. (Раньше украли запасные линзы.) Джамбо Рассел дает ему свои. Джамбо несколько раз попадает и выводит команду вперед за три сек. до конца. Конец.

Свалка. Радмила рядом с Юрой. Объяснение в свалке. Возобновление игры. Бросок. Мяч в кольце.

Метель в районе новостроек на окраине Москвы. В быстро бегущих тучах мелькает бледное пятно солнца. Сквозь несущиеся вихри снега неотчетливо видны 16-этажные корпуса, вереница грузовиков, огромное лицо Ленина над станцией метро.

Щедра наша родина Советский Союз по части снега…

На этом фоне пойдут заглавные титры фильма. Они традиционно отмерят пространство пролога.

Снег, снег, снег… Шум моторов проходящих грузовиков перекрывается мотором работающего поблизости автокрана. Громкие голоса рабочих:

– Вирай, етиттвою, Ермолаев!

– Юрка, варежку проглотишь, держи конец!

Бригада рабочих посредине широкого проспекта оформляет «Агитационную клумбу» – при помощи автокрана они устанавливают большущую, не менее 6 метров высоты, этажерку, сваренную из стальных труб, крепят на ней плакаты с изображением советских воинов и видов оружия.

Квадратное лицо фанерного «воина». Большие буквы лозунга – «Вооруженные Силы СССР – оплот мира во всем мире!».

Снег, снег, снег…

Вдоль проспекта сквозь снежную завесу видны тянущиеся в ряд аналогичные этажерки с уже укрепленными плакатами.

Последний плакат закреплен. Бригада любуется плодами своего труда. Ухмыляющиеся лица.

Среди рабочих выделяется несколько странная в московском снегопаде богемного вида фигура – длинное пальто, широкополая шляпа, летящий в пурге шарф. Это наш герой Олег Хлебников. Рабочие обращаются к нему как к начальству, по имени-отчеству.

– Ну что, Олег Семенович, вроде бы неплохо, а?

ОЛЕГ

Лучше не придумаешь. Поехали!

Бригада погружается в микроавтобус «РАФ» и едет вдоль проспекта мимо аналогичных «клумб», квадратных лиц и лозунгов. «Слава Советской науке!»… «Верный помощник партии Ленинский комсомол»… «Там, где партия, там успех, там победа»…

Снег завивается в кольца за машиной. Со всех дорог, словно мамонты, надвигаются грузовики. Временами загораются тормозные огни. Переключаются светофоры.

Снег, снег, снег… Пролог кончается.

Снова белый цвет заливает экран, но теперь это уже не крутящийся снег, а высокие стены какого-то цеха. Большие окна. Над ними полоска лозунга «Идеи Ленина – вечны!».

Весь пол цеха заставлен крупными фигурами. От стены до стены ровными рядами не менее полусотни гипсовых бюстов. Видимо, это что-то вроде… Впрочем, чего там догадываться: это Производственный комбинат наглядной агитации, в котором работает художником наш герой Олег Семенович Хлебников.

Ему, между прочим, 35 лет, он выше среднего роста, широк в плечах и вполне был бы пригоден для героя мирового кино, если бы не явное и довольно уже знакомое выражение российской художнической истерийки, присутствующее в «зеркале души», то есть в лице.

Вот он входит в зал и одновременно входит его друг, тоже художник, Миша Шварц. Два входа через разные двери, немного как (или намеренно как) в театре. Они идут навстречу друг другу.

ШВАРЦ (очень возбужден, едва ли не дрожит).

Олег, вообрази, завтра мы получаем визы!

ХЛЕБНИКОВ

Ну, поздравляю, Мишка, хотя, честно говоря…

ШВАРЦ

Честно говоря, меня просто трясет… не укладывается в уме – через десять дней – Вена, потом Рим…

ХЛЕБНИКОВ

В Вене на Брейгеля побежишь… Завидую…

ШВАРЦ

Олег, но ведь это же конец, а? Все тридцать пять лет жизни остаются здесь. Это как собственные похороны, а?

ХЛЕБНИКОВ

Перестань! Подумай с другого угла – ты просто-напросто переезжаешь в другую страну. Художники всегда таскались по миру. Гоген жил на Таити.