Во Дворце спорта уже идет разминка. Деятельный и внешне очень уверенный в себе Грозняк ведет переговоры с судьями.

– Ты опять себя вписал в заявку? – спрашивает его главный судья. – А где твое секретное оружие?

– Все темнишь, Самсон? – усмехается Борисопетровский. – Где твой чабан?

– Эх, Глеб, мой чабан выпал в осадок, – говорит Грозняк.

– Зачем же так темнить? Зачем же втирать очки друзьям-соперникам, товарищам по спорту? К чему эта психологическая война? – всегда спокойный и даже немного зловещий Миша Фролов вдруг затрясся, словно нервный Харитон.

– Спокойно, спокойно, Миша, – успокаивает его Харитон. – Мы действительно играем без Кулич-Куликовского.

– А это кто?

Грозняк и Харитон обернулись. В цепочке баскетболистов, тянущихся к щиту для разминочных бросков, спокойно попрыгивал Юра.

Перед самым началом матча Грозняк тихо спрашивает Юру:

– Хочешь играть?

– Очень хочу, – признается тот. – Это моя игра, Самсон Аполлинариевич.

– Стартовая пятерка – Приколов, Дворкин, Шалимов, Сиркладзе, Кулич-Куликовский, – объявляет Грозняк.

Матч прошел в исключительной по напряжению борьбе, в которой Юра успешно боролся против супергиганта Егорчикова.

(Эпизоды матча при необходимости будут разработаны позднее.)

За полминуты до конца, когда счет был 50:50, Грозняк взял тайм-аут.

– Ребята, мяч выбрасываем мы. Юра, забудь своего Егорчикова и иди в атаку. Ты должен или сделать два очка, или заработать фолы.

Никогда еще с таким вдохновением не играл «Студент», потому что именно в этом мачте все поняли, что в команде появился долгожданный лидер.

«Инженерия» держала прессинг по всему полю, когда Юра получил мяч от Шалимова. Он бросился к щиту, высоко прыгнул, поднимая вслед за собой сразу трех «Инженерцев». Долгожданный свисток. Фолы!

Юра встал было уже с мячом на линию штрафного, но в игре произошла какая-то заминка. Судьи побежали к столу секретариата, на трибунах послышался смех.

Грозняк снимал пиджак, галстук, брюки. Через несколько секунд он вышел на площадку в форме «Студента» – маленький, пожилой, со сжатыми челюстями.

– Извини, Юра, это сделаю я, – сказал он и взял мяч из рук нашего гиганта.

Один за другим последовали два старомодных – снизу – броска, как будто сработала машина. «Студент» стал чемпионом турнира и заработал путевку на Кубок Адриатики.

Аэропорт в югославском городе Дубровник. Толпа болельщиков ждет прибытия баскетболистов. В толпе всезнающий господин рассказывает:

– Из Союза ждали знаменитую «Инженерию», но, увы, приедет студенческая команда. Однако из Штатов, господа, целый букет звезд, «Фричи-Причи-Сити-Кампус» в полном составе.

– И Кинг?

– И Смит!

– И Роберт Доу?

– И Билл Морроу!

– И Филип Стассель?

– И Джамбо Рассель!

Толпа восхищенно гудит, не гудит в ней восхищенно лишь одна Радмила. Ее интервьюирует корреспондент.

– Вместе с советскими спортсменами приезжает их неизменный спутник – композитор Григорий Баклажан. Мы приготовили ему сюрприз, – лукаво улыбается она.

…

Первый человек, которого Юра увидел на югославской земле, была его таинственная слаломистка. Он чуть в обморок не упал, когда увидел ее в составе скрипичного квартета, исполнявшего дивную изысканную музыку прямо на аэродромном поле.

Композитор Баклажан тоже едва в обморок не упал.

– Как? Мой опус № 589? Уши не изменяют мне? Ведь я только в субботу его закончил!

– Музыка путешествует без виз, как насморк, – объяснили ему.

Радмила со скрипкой и смычком бросается к нему на шею и с его шеи вдруг видит Юру. Ее объятия становятся слишком горячими для ученицы, которая рада своему учителю.

А Юра все еще плывет в состоянии «гроги», да и все мальчики из «Студента» малость поплыли, ибо поблизости из копенгагенского самолета вышла легендарная эксцентрическая команда «Фричи-Причи-Сити-Кампус», двенадцать парней в блейзерах с таинственными эмблемами, в полосатых брюках и ярко-красных цилиндрах, которые еще подчеркивали и без того гигантский рост.

– Наши соперники забросят нам столько мячей, сколько смогут. Мы – сколько захотим! – плотоядно улыбаясь, говорил журналистам тренер «Фричи-Причи» Мэф. Н. Стоуфолл.

– Джерри Кинг, Перри Смит, Роберт Доу, Билл Морроу, Филип Стассель, о боги Олимпа, сам Джамбо Рассел! – постукивает зубами впечатлительный Харитон.

– Спокойно, мальчики! Не плавать! Вы тоже звезды, и не последней величины, – ободряет своих парней Грозняк. – Ваня, подтяни штаны! Юра, закрой рот! Дима, прекрати жевать. Черт тебя побери, полосатый, клетчатый, в крапинку!