– Мне не нужны деньги, – промолвил Александр.

– Хм...

Александр не разглядел, но почувствовал в темноте, что человек нахмурился.

 – Что же ты хочешь? Скажи мне, и я попробую исполнить твою просьбу. Если это будет в моих силах… – Тон его опять стал насмешливым.

– Не думаю, что кто-то сможет выполнить мое желание, господин.

– Ты даже не ведаешь кто перед тобой! И при этом утверждаешь, что я не смогу исполнить твою просьбу?!

Человек подался вперед, и свет от лампад выхватил его лицо из темноты. Он был уже немолод. Пострижен на модный в ту пору римский манер: густые светлые волосы, тронутые сединой, обрамляли короткими завитками бледное, чисто выбритое лицо. Умные серые глаза смотрели на Александра в упор. Одет незнакомец был в легкую тунику, по которой сверху вниз шли пурпурные полосы. Это окончательно подтвердило догадку Александра о том, что перед ним знатный человек.

Лицо Александру показалось знакомым. Впрочем, он не был в этом уверен.

Патриций, не скрывая иронии, повторил вопрос:

– И все же скажи, что же ты хочешь такого, чего я не смогу исполнить?

– Если хочешь вознаградить меня... я, правда, не знаю, за что ты так добр ко мне… тогда... – он замялся, потом, наконец, решился: – Я хочу свободы, но… не для себя.

– А-а... не для себя. Истинно благородное желание. И для кого же, если не секрет? – в голосе снова послышалась насмешка.

– Для женщины. Она рабыня.

Человек громко рассмеялся.

– И здесь женщина! – выдавил он сквозь смех. – Так нет ничего проще – забирай деньги и купи ей свободу. Я думаю, здесь хватит на десяток отменных рабынь. Хотя лично я считаю, что глупо тратить деньги на столь бессмысленное и неблагодарное дело.

– Она не продается, – сказал с вызовом Александр, потом с горечью добавил: – Ее не продадут.

– Ты хочешь сказать, что у нас в Империи есть рабыня, которая не продается? Ты либо лишился рассудка, либо плохо знаешь жизнь. Слушай меня: продаются все – продаются рабыни, продаются плебейки, продаются патрицианки, и притом с большим удовольствием. Часто даже без посредников. Продается даже... Нет, жена цезаря, разумеется, вне подозрений! – он возвел палец к небу, и в его голосе прозвучали новые нотки. – Можешь мне поверить как опытному покупателю. Ха-ха! Вопрос только в цене.

– Она не продается, – упрямо повторил Александр.

– Как хочешь. Только запомни: раб навсегда останется рабом. Нельзя дать свободу тому, кто ее не желает брать. Ты когда-нибудь видел, чтобы мышь, взращенная в клетке, сбегала из нее? Нет! Она возвратится обратно, сто;ит дать ей свободу. Она не может жить без клетки... Впрочем, не только мышь. То же и с народом. Люди творят кумиров – не могут не преклоняться кому-нибудь.

Он резко развернулся:

– Однако мы заговорились, гладиатор. И кто же она, эта прекрасная рабыня, завоевавшая любовь такого отважного воина?

– Ее зовут Гера, – ответил Александр.

– Так, так... Уж не та ли это красавица, которая принадлежит твоему господину, гладиатор? – человек, прищурившись, пристально посмотрел на Александра.

 На губах его заиграла едва заметная улыбка, и он задумчиво промолвил:

– Та-ак... Ну да! Как же я сразу не догадался. Можешь не отвечать. Это хорошо... Очень кстати, – продолжая бормотать, он стал мерить дворик быстрыми шагами.

Александр не ответил. Он с удивлением посмотрел на не-знакомого господина, не понимая, что хорошего тот нашел в его словах.

– Так ты говоришь, ее зовут Гера?.. Пожалуй, я постараюсь что-нибудь сделать для тебя... – он замялся. – А почему ты решил просить об этом меня? Я повторяю – ты даже не знаешь, кто я такой.

– Я не слепой и вижу, что, судя по всему, ты обладаешь большими возможностями.

 Патриций, не подав виду, что ему было приятно это услышать даже от раба, продолжил:

– Хорошо, я помогу тебе. Но при одном условии. Ты тоже должен будешь оказать мне одну услугу.

— Что же я могу сделать для столь могущественного человека?

— Сущие пустяки! Ты всё узнаешь в свое время. Я не думаю, что это будет для тебя что-то необычное. В некотором роде, это связано с твоей профессией.

– Я должен с кем-то сразиться?

– Ты задаешь много вопросов, – нахмурился патриций. – Так что, ты согласен?

– Я сделаю всё, что в моих силах, добрый господин, но мой хозяин...

— Уверяю, это в твоих силах. Ты находишь меня глупым? Не способным понять, что бессмысленно просить совершить то, что находится за пределами возможностей человека?