Музыка из окна
вернуться

Ваншенкин Константин Яковлевич
Шрифт:

Песенка памяти Яна

Песенка памяти Яна, Спетая под фортепьяно, Пусть над землей прозвучит. Горько, что сам он молчит. Спорить не будем о вкусах. Но почему на Миусах Клен шелестит, а окно Не открывают давно? Ходят печальные вести, Что тебя нету на месте, Что ты шагнул за порог — И над тобой бугорок. Что же скажу я покуда? Нам без тебя очень худо. Что же скажу я, скорбя? Нам не хватает тебя. Смутно, при свете улыбок, Музыки слышу обрывок. Прошлым я вдруг обуян: Это, по-моему, Ян. Нет, это музыка только Нами уловлена тонко. Все-таки это не он — Только мелодии стон.

«У того бывает тик…»

У того бывает тик, Этот мается разлукой, Ну а вот Иосиф Дик Был безжалостно безрукий. От военных страшных вьюг, От внезапного приказа Двух почти по локоть рук Не хватало, да и глаза. В магазин войдет с зимы: Вот я весь, коль что-то значу. Деньги, мол, сама возьми, Положи обратно сдачу. А ведь нам, друзья мои, Не казалось это дико. И инспекторы ГАИ, Между прочим, знали Дика. — Аккуратнее крути!..— Он в ответ: — Да ладно, хватит…— Сунет красные культи В гнезда круглые — и катит. То и се у нас не так В этом мире, часто мглистом. А Иосиф Дик, чудак,— Жил и умер оптимистом.

«Давно ли было — Миша и Кайсын…»

Давно ли было — Миша и Кайсын О женщинах болтали, а вначале О пустяках. Кайсына младший сын К ним подошел, и оба замолчали. Он попросил на «пепси» у отца, Перевернул в кассетнике кассету. Плыл полдень. Дюнам не было конца. И не хотелось продолжать беседу.

«Не ударьте в грязь лицом…»

Не ударьте в грязь лицом При всеобщем дефиците И лужок перед крыльцом Непременно докосите. Не спеша, наоборот. Это будет вам отрадой. Докосите до ворот, А потом и за оградой. Видя в небе некий знак, В поздние писали годы Тютчев, Фет и Пастернак И, конечно, также Гёте. Проповедуйте добро, Не страшась, до самой смерти. Уронить из рук перо Вы успеете, поверьте.

Старая улица

Фасады здесь с атлантами, Внутри же все равно Засиженными лампами Жилье озарено. Там, правда, печи кафельные, Былые изразцы. Но полотенца вафельные — Иные образцы. И явно не стыкуются Продавленный навес, Запущенная улица И чистый свет небес.

Прилет птиц

Тянет маем. Есть кворум. Открываем Наш форум. Свищут перья. А вотум Есть доверья? Да вот он. Это просто Жизнь в силе Строит гнезда Средь сини.

«Весна текла со всех сторон…»

Весна текла со всех сторон, Сиренью веяла, Когда в родильном доме он Сошел с конвейера. Когда сошел со стапелей Ночным корабликом, А тьма за шумом тополей Шумела «рафиком», Трамваем где-то невдали,— То с высших лон уже Бесстрастно линзы навели На несмышленыша.

Детский хор

Пасмурные небеса Вроде укора. Ангельские голоса Детского хора. Трепетно-нежный полет, Длящийся влажно. Что этот мальчик поет — Даже неважно. Да и гораздо важней Царственной свиты То, что они уже с ней Запросто слиты.

«Тише воды…»

Тише воды, Ниже травы. Горше беды, Злее молвы. Громче мольбы, Выше вины. Строже судьбы, Хуже войны.

«Я лежал на земле, повторяя…»

Я лежал на земле, повторяя Бедным телом любой бугорок И ложбинку,— ночная, сырая Степь тянулась вдали от дорог. Не по званью и не по ранжиру Посредине холодных степей Мы притерлись к огромному миру Каждой клеточкой жизни своей.

«Весной в лесу стоит шумок…»

Весной в лесу стоит шумок. Вверху постреливают почки, И первой зелени дымок Показывает коготочки. А осенью шуршит листва, Шумящая, но неживая, И с веток валится, едва Другие ветки задевая. И гуси медленным крылом Пересекают небо кстати. …Скажи, откуда ж бурелом При этой вечной благодати?

Вот и кончилась эта путаница

Вот и кончилась эта путаница, И у бедного мужика Отлетела душа, как пуговица Отлетает от пиджака.