Перевалив через пустошь, начали пологий спуск вниз. Внизу, в зарослях малины, в молодом осиннике, протекал быстрый ручей. Плеск воды уже изредка долетал до слуха, приносимый порывами ветра. Трава стала гуще и выше. Чтобы не потерять направления, кошки были вынуждены передвигаться высокими изматывающими прыжками.

Едва допрыгав до осинника, кошки завалились набок, всем своим видом давая понять, что сегодняшний переход закончен. Девочка спустилась к ручью и зачерпнула воду ладонью. Вволю напившись, она медленно побрела по течению.

Ручей был неглубоким, приблизительно по колено. И нешироким, шага четыре, не больше. Вода была кристально чистой и удивительно прозрачной. У берега, на мелководье, грелась стайка мелких рыбёшек, – мальков-сеголеток. А чуть поодаль, на стремнине, девочка заметила крупного речного рака.

Что-то заставило её остановиться. Рак. Что-то ещё. Что-то важное… давнее… забытое. Запах. Девочка вдруг подумала, что запахи дневных цветов иные. А этот… словно что-то неведомое, скрытое в густом осиннике, сообщало о себе. Изысканный аромат чего-то таинственного, будоражащего, далёкого. Тонкий, на самой грани обоняния. Точно глубокое чистое чувство, что безответно обитает в самых глубинах сознания. Спит, до поры – до времени. Девочка оглянулась.

Он возвышался над травой, источая благоухание. Удивительное соцветие чистых белых цветов. На высоком голом колосе, растущем из двух бледно-зелёных листочков со светлой каймой, раскинутых накрест. Орхидея лиственных лесов. Царица ночи. Последняя надежда…

Ирмуна…

Одна… Девочка-подросток вспомнила всё. И заплакала.

– Она вошла, и я понял, что пропал. Я влюбился с первого взгляда. Как мальчишка.

– Она была красива? – поинтересовался Рене.

– О, она была божественна. Более того, она была умна. “Я буду лекарем, – объявила она моей матери, – Если Ваш сын выучит меня, как обещал”. Это был точно рассчитанный удар. Я ведь действительно обещал выучить на лекаря первого, кто изъявит желание. Если бы моя мать отказала ей, то я нарушил бы слово. А слово чести для меня всегда было свято. И я начал обучение.

Сначала я очень стеснялся её. Я немел. Я глупел в её присутствии. Я трепетал. Она стала моей повелительницей, моей королевой. Всё моё естество противилось, когда я указывал ей, что нужно делать. Но она оказалась очень способной ученицей. Она всё схватывала на лету. Она умела трудиться, умела добиваться своего.

И добилась. Вскоре я отметил, что наши умения приблизительно сравнялись. Я должен был прекратить обучение. Но я не мог. Всё во мне противилось предстоящей разлуке. И тогда она предложила мне изучать искусство лекаря дальше, вместе с ней. Я согласился. Я не заметил подвоха.

Вскоре мы создали новое лекарство. Наше первое общее снадобье. Вот только это снадобье не было предназначено для больного человека.

– А для кого же? – оторопел Рене.

– Предназначалось это лекарство в первую очередь для человека здорового.

– Зачем здоровому человеку лекарство? – удивился Рене.

– Вот-вот! Не нужно лекарство здоровому человеку. Только я тогда ещё был глуп. Не понимал этого. Да и снадобье казалось мне чрезвычайно полезным. Ну что плохого, если человек станет чуточку сильнее, чуточку лучше? Например, умнее…

Мы испробовали его на себе. Действовало оно примерно неделю. Это я потом понял, что умнее я тогда не стал. Зато за эту неделю мы придумали ещё несколько лекарств. Порошок от трусости, настойку верности, ещё что-то в том же духе. Так и пошло. Одно за другим появлялись средства, чтобы стать сильнее, умнее, хитрее, влюблённее. С каждым разом всё более сильные. Не лекарства для тела, а лекарства от души.

Прошло три года. Я стал магом. Она – тоже. Мы стали близки и решили пожениться. Мои родители были категорически против. Проблема? Отнюдь! Достаточно сделать их чуть-чуть сговорчивее… совсем чуть-чуть. Это пьянящее чувство власти над волей человека! Всё устроилось очень быстро и споро.

А потом ей захотелось власти. Ну, что ж. Ещё щепотка порошка. И вот, я – король. Она – королева. Я ещё не понимал, во что влип. Зато она чувствовала себя как в своей тарелке. Министры замышляют заговор… “Дорогой, где у нас духи преданности?” Казначей не чист на руку… “Как насчёт пилюль правдивости?”

Народ волнуется?

…а вот с народом вышла у нас серьёзная промашка. Таблеток на всех не напасёшься. Порошком не натрясёшься. Духами не набрызгаешься. Здорово она тогда испугалась. В комнате своей заперлась. Никого не принимает. Сидит – зубами стучит. А я снова за книги сел. Долго я эту задачку решал. Больше года. И решил-таки. Понял я, что народ изменить не под силу никакой магии. А хотелось. Что делать? И догадался я не народ под себя переделать, а себя для народа. И создал свой первый амулет.