– Да он же водитель, а ты – начальник! Чего ему с тобой болтать? Он субординацию соблюдает.

– Ой, ладно, – Надя отхлебнула чаю и сделала равнодушное лицо. – Я все равно его уже уволила.

– А может, зря, Надюш? – мягко спросила Ольга. – Не думаю, что Дима случайного человека взял бы. Или того, кого больше никуда не берут… Мне кажется, ты погорячилась.

Надя с грохотом поставила чашку на блюдце. Блеснула весело глазами, но тут же изобразила серьезность:

– Ну, достаточно о каком-то водителе… Много чести! Я лично спать хочу!

Ольга, еле сдерживая улыбку, проводила ее в спальню, а через полчаса заглянула, просто чтобы удостоверится, что Надя спит.

Но подруга сидела с ногами на подоконнике и смотрела в окно. Лунный свет серебрил ее волосы и придавал лицу необычную бледность.

– Надюш… – испугалась Ольга. – Ты почему в темноте?

– Я не плакала, если ты это имеешь в виду, – ответила Надя, и луна осветила ее улыбку.

Ольга села напротив на подоконник – тоже с ногами, – чтобы луна серебрила волосы.

– Не спится?

– Неа… Я, Оль, из ресторана сбежала не потому, что устала…

– Да я уж поняла. Что-то случилось?

– Случилось. Я ведь туда не хотела ехать. Действительно не хотела! И мне скучно там было, и тяжело, будто я на чужой праздник попала. А потом… будто что-то – щелк! – и переключилось! Теодор, он вовсе не противный и не надоедливый. Он милый! Даже заплакал, когда я пропала… А как ухаживал! За мной давно… никто… Я уж и забыла, что значит – чувствовать себя женщиной.

– Так это ж здорово, Надя! Я потому и уговаривала тебя поехать!

Надя погладила рукой стекло – словно лунный свет хотела поймать.

– Не здорово, – с улыбкой сказала она и капризно добавила: – Мне и вино понравилось! Поэтому я и ушла. Они все… следили за мной – напьюсь или не напьюсь. Особенно бухгалтерша.

– И молодец, что ушла. Значит, у тебя сила воли есть. А с людьми побыть, развеяться – это тебе очень нужно. И ухаживания Теодора – тоже нужны. Для повышения самооценки!

– Не пойду больше на работу… Не хочу никакой самооценки! – Надя уткнулась лицом в коленки, рыжей копной отгородившись от Ольги.

Ее зыбкая радость от жизни оказалась такой кратковременной, что Ольга растерялась.

– Надюш, но хотя бы…

– И хотя бы «свадебным генералом» – тем более! – не поднимая головы, тихо сказала Надя. – Я так не хочу. Какая в этом польза для фирмы? – Она наконец подняла голову и, усмехнувшись, снова уставилась в окно. – Да и для моей самооценки тоже. Оль, лучшего директора, чем ты, для агентства не найти.

– Надя! – Ольга спрыгнула с подоконника и, включив люстру, разрушила магию лунного света – просто при этом разговоре нужно было смотреть друг другу в глаза. – Надя, я так боялась этого разговора. Я не могу! Ты же видишь, что с Сережей творится! Он с ума сходит, когда меня нет. И он прав. На мне дети… Я и так Мишу с Петей из дома отправила для их же пользы, но мучаюсь ужасно. Все спрашиваю себя – а может, я просто себе жизнь облегчила?

– Глупости! – выпалила Надя.

– Сама знаю, что глупости. Наденька, не мучай меня! Ты же знаешь, что значит для меня «Солнечный ветер»! В этой фирме моя жизнь началась! Вот эта! – раскинув руки, она показала на стены. – Новая, настоящая жизнь! Я Диме всегда благодарна буду! Мне больно видеть, что происходит с агентством, но что делать?

– Ладно, перестань, Оль! – Надя спрыгнула с подоконника и обняла ее. – Не мучайся. Извини!

– Давай все-таки поспим, – вздохнула Ольга. – Утро скоро.

Она не смогла заснуть ни через час, ни через два.

Осторожно, стараясь не разбудить Сергея, выбралась из постели, спустилась на кухню и сварила кофе. Крепкий. Чтоб уж совсем спать не хотелось.

Что же такое получается? Каждый живет и варится в круговерти своих страхов и комплексов.

Сергею кажется, что она хочет его наказать за измену и поэтому все время отлучается из дома, бросая детей на него.

Надя не может вдохнуть полной грудью, потому что поклялась себе любить до конца дней своих Грозовского.

Она сама забросила рисование и ушла из профессии – нет, из-за Сергея тоже, – но большей частью из-за того портрета, который чуть не сломал ей жизнь…

Надька не может полюбить, она – рисовать, Сергей не в силах перестать бояться ее потерять… Чертово колесо бесконечных страхов…

Ольга не заметила, как выпила кофе до дна прямо из турки.

Она быстрым шагом прошла в гостиную, достала из шкафа подарок Леонида Сергеевича и… начала рисовать.