…Жихарь валялся на холодном песке лицом вниз. Стоячее Море оказалось вовсе не морем стоячей воды, которое он предполагал пересечь на самоходном плоту.

Просто оно не лежало, а стояло, словно невообразимые руки ухватили его вместе со дном и глубинами, как лист жести, и загнули этот лист под прямым углом. А морские воды противу всякого ожидания и законов природы не хлынули вниз и не затопили окрестные страны. Они встали сплошной водяной стеной от земли до неба.

В эту стену можно было погрузить руку, и рука становилась мокрой. Жихарь даже разделся и, дрожа от холода, вошел в стену, и соленая вода приняла его. Он оттолкнулся от берега, начал яростно грести руками и поднялся было вверх на несколько саженей, но потом собственная тяжесть потащила его назад.

И солнце взошло не из–за окоема, а из–за этого моря, прочертив на нем стоячую красную дорожку.

Поначалу богатырь думал как–то сладить с этой бедой, размахивал золотой ложкой, приказывал воде лечь как положено, но здесь, видать, требовалось что–то посильнее ваджры.

– Силы жезла Жуй потрачены в скачках, – сказал Лю. – Теперь придется ждать, пока они не восстановятся.

Жихарь упал на колени перед мокрой и соленой преградой, жалобно пискнул:

– Берег–батюшка, водица–матушка…

– Это бессмысленно, сэр брат, – хмуро сказал Яр–Тур. – Просто силы Ералаша в этом месте начали сворачивать наш мир, как лепешку.

– А вот с Дикой Охотницей я бы и сам не отказался зверя погонять, – невпопад отозвался Жихарь.

– Брат, да ведь вы по сравнению с ней, простите, не более суслика!

– Молодой, глупый, – вздохнул Жихарь. – Не в росте дело, а в молодецкой удали. И как тебе можно королевство доверить – непонятно! Ох, наплачемся мы с такими государями!

Он поднялся, взял клинок, отошел подальше и стал ударами голой ладони загонять черен меча в песок.

Поняв, к чему он клонит, Яр–Тур и Бедный Монах разом вскочили.

– Не подходите! – рявкнул Жихарь и рванул на груди кольчугу. – Я все дело загубил – мой и ответ! Прости, брат, что всю дорогу над тобой строил насмешки. Прости и ты, чайный человек, что вовлек тебя в чужую беду.

Прощай, Огненный Кур, случалось мне забывать, что ты не простая птица.

– Уважаемый Жи Хан обязательно должен перед дорогой во тьму выпить жбан рисового вина, – улыбнулся Лю Седьмой.

Жихарь погрозил пальцем:

– А то я не знаю, что он неубываемый!

– Сэр Джихар, – сказал Яр–Тур. – К лицу ли вам такое малодушие?

– Ты, брат, за одно свое королевство ответчик, а я за весь белый свет!

– Но я же поклялся идти с вами до конца…

– Вот он и конец – не видишь?

– Извините, – сказал Бедный Монах. – В таких случаях принято исполнять погребальную песнь на мотив «Снова провожаю Пэя из штата министра, ссылаемого в область Цзичжоу».

– Мне уже пели, – сказал Жихарь и отступил от клинка на полтора шага – чтобы точно в грудь.

Бедный Монах вытащил из рукава флейту и заиграл.

Напев не походил на прочие, слыханные Жихарем на пирах и в походах. Лад был какой–то чудной, резкий и отнюдь не печальный, хоть и не плясовой.

Задушевный оказался лад и такой пронзительный, что богатырь забыл о своем смертном деле и стал слушать. Флейта пела не только обо всей человеческой жизни, но и о том, что будет потом, а главное – о том, что было раньше.

Голова у богатыря сделалась ясная–ясная и даже, наверное, прозрачная. Все мысли и воспоминания, скрытые и явные, развернулись узорчатой скатертью.

Все теперь было понятно, и сразу же явился стыд перед спутниками – надо же, какой балаган устроил…

Жихарь шагнул к мечу, двумя пальцами вытащил его, перевернул и снова загнал в песок. Крестовидная тень меча пала вперед, обозначив, что уже далеко за полдень.

Лю Седьмой прекратил играть и хотел спрятать флейту обратно в рукав, но богатырь жестом попросил посмотреть удивительный инструмент.

Флейта была, тяжелая, железная, сплошная, без отверстий. Богатырь на всякий случай попробовал дунуть в нее – ничего, ясное дело, не вышло.

– А как же у тебя получается? – пристал он к Бедйому Монаху.

– Если ежедневно заниматься в течение двухсот лет, – осклабился Лю Седьмой, – то непременно достигнешь желаемого.

– Двести лет… Тебе–то хорошо… – сказал Жихарь и задумался.

– Может быть, мы напрасно не попросили у этого незнакомца вечной молодости?

– спросил Яр–Тур.

– Не следует принимать ничего из черных рук, – посоветовал Бедный Монах.

– Теперь я все понял! – заорал Жихарь, да так громко, что Будимир всполошился, а Принц и чайнец вздрогнули. – Мы же не первый раз идем и, может, не последний! Все равно дойдем куда надо!