Винтер (смотрит пристально на профессора, краснеет до корней волос. Тихо). Боюсь, что уже поздно, господин профессор!

Гейгер. Боитесь, господин Винтер? А разве вы знаете, что я намерен сделать?

Винтер. Думаю, что да. Еще неделю назад спасение было возможно.

Гейгер. Спасение? Что за странное слово, господин Винтер?

Винтер. Вам угодно, чтобы я замолчал, господин профессор, или доверил то, что дошло до моих ушей?

Гейгер. Конечно, доверьте. Для того чтобы помочь, мне надо все знать.

Винтер. Господин директор Кламрот снова хозяйничает в издательстве.

Гейгер. Зять? Откуда вы это знаете?

Винтер. От посыльного, который только что принес письмо советника юстиции Ганефельдта. Он, как говорят, получил полномочия от суда.

Гейгер. Наверно, это только пустые слухи, господин Винтер!

Винтер. Нет. Я немедленно подошел к телефону, соединился с бывшим кабинетом тайного советника. И тут, к сожалению, получил подтверждение. «У телефона директор Кламрот! Кто говорит?» – услышал я знакомый голос.

Гейгер. Какой же вывод вы сделали из этой странной истории?

Винтер. Какое сделать заключение, я и сам не знаю.

Гейгер. Во всяком случае, тут нет ничего хорошего для тайного советника.

Винтер. Знать бы только, как далеко все зашло! Одно лишь можно сказать: хорошо, что она (жест в сторону портрета покойной жены Клаузена) не дожила до этого. (Уходит.)

Входит Клаузен в сопровождении Инкен и Вуттке.

Клаузен. Просто, мой дорогой, не дают в себя прийти. Появляется некий советник юстиции Ганефельдт, которого, по-видимому, концерн натравливает на меня. Он торопится. Полагаю, что перед окончательным решением вопроса они попытаются пустить мне кровь. Люди упорные. Но они глубоко ошибаются, считая меня глупцом. Если мы не придем к соглашению, – ну что ж, мне это не к спеху.

Гейгер. Неужели нет никакой возможности прийти к соглашению с твоими детьми? Конечно, так, чтобы сохранить свое имущество.

Клаузен. Повара готовят клецки, но эти клецки ни за что не отвечают. Впрочем, мои дети способны вообразить, что они обладают качествами, необходимыми для руководства таким предприятием, как мое, но им, однако, не удастся сделать ничего другого, как выдать себя с головой Кламроту. А я знаю этого человека. Несмотря на урожденную фон Рюбзамен, он унизит моих сыновей и дочерей до положения получающих милостыню.

Входит Винтер, приносит визитную карточку.

(Читает карточку.) Ганефельдт. Проси. Пожалуйста, оставьте меня на пять минут.

Инкен (собирается удалиться с Гейгером и Вуттке, но под влиянием внезапного предчувствия поворачивается и берет Клаузена за руку). Маттиас, не лучше ли мне остаться?

Клаузен. Зачем? Что с тобой?

Инкен. Тогда обещай, что бы он ни требовал от тебя, оставайся самим собой, высоко держи голову!

Клаузен. Разве ты видела меня другим?

Инкен, Гейгер и Вуттке уходят. Клаузен в ожидании ходит взад и вперед. Входит Ганефельдт.

(Направляется к нему.) Чему обязан честью вашего посещения? Будьте любезны, садитесь. (Оба садятся.) Курите?

Ганефельдт. Иногда, но, простите, не сейчас.

Клаузен. А я, как вы знаете, вообще не курю. Могу я спросить, зачем вы пришли сюда?

Ганефельдт. Разрешите мне изложить последовательно.

Клаузен. У нас есть время, я вас не тороплю.

Ганефельдт (вытирая лоб). Извините, я опоздал. Задержался в суде. Я мог бы, конечно, позвонить по телефону, но приехал сам потому, что в ваших же интересах не хотел затягивать дело. Когда стоишь перед затруднением, лучше смело идти навстречу ему, чтобы скорее его преодолеть.

Клаузен. Всецело разделяю это мнение. Вы возбуждаете мое любопытство.

Ганефельдт. Вы догадываетесь, почему я пришел? (Пристальным взглядом как бы пытается прочесть мысли Клаузена.)

Клаузен. Вы были когда-нибудь судебным следователем? Взгляд, который вы мне подарили, господин советник юстиции, подсказал мне этот вопрос. Если ваши глаза действительно так проницательны, вы не будете сомневаться, что я в полном неведении о цели вашего визита.

Ганефельдт. Неужели? Никак не могу себе этого представить.

Клаузен. Что поделаешь! Придется вам ознакомить меня.

Ганефельдт. Я не хотел бы вас огорошить.

Клаузен. Что значит – огорошить? Вы ведь знаете, для чего вы сюда пришли. Скажите мне просто. Итак, это затруднение? К затруднениям я привык. Ваш совет был хорош – пойдем им прямо навстречу.