Маллоу М. Р.
Шрифт:
– Ладно, черт с вами. Но только деньги завтра!
Он попробовал вывернуться из-под руки Коуэна и удрать, но не тут-то было.
Назавтра Дюк предложил одолжить, но было не у кого. Коуэн и сам в кулак свистел, а просить у старшего помощника не рискнули. И цепочка от золотых часов Фокса осталась в собственности ломбарда на Сент-Джордж-стрит.
Коварик на борт не вернулся. Явился только Кангас, изо всех сил делая вид, что он ни при чем, никого не трогал и вообще. Перед отходом судна Хэннен рявкнул в кубрике: «Все на борту?», — и ему отозвался нескладный хор: «Да, сэр, все!»
Д.Э. Саммерс смог теперь вздохнуть спокойно. Весело насвистывая, он заменял лопнувший гика-шкот. Высоко забираться не понадобилось, и от этого настроение искателя приключений было еще лучше.
– Куда тянешь, куда ты тянешь? — раздался визгливый лай за спиной Джейка. — Не видишь, угол наветренный!
Это был Кангас. Джейк вытер лоб (солнце палило нещадно) и оценил обстановку. Угол был, точно, наветренный. Если шкот натянуть слишком, изменится угол паруса. Собьется курс. И виноват в этом будет ясно, кто. А как понять, слишком или не слишком? Палубный задрал голову, разглядывая паруса. Стравил немного. Придал верхней лате такое положение, чтобы она смотрела в том же направлении, что и гик. Как будто правильно. Ну, если неправильно, довольно скоро это станет понятно. Уточнять у этого субъекта выйдет хуже. Кангас, маячивший сзади, и не собирался дать палубному пройти. Джейк «споткнулся», и матрос с ругательствами растянулся на палубе.
– Что, — поинтересовался Д.Э. Саммерс, — ножки не держат? Не знаю, леди и джентльмены, удивитесь вы или нет,
только Д.Э. опять оказался под арестом.
– Что это столько ябед развелось? — ехидно поинтересовался он у старшего помощника. — То кока юнга обижает, то теперь Кангасу от меня досталось ни за что, ни про что. Вы не знаете, мистер Хэннен?
Хэннен окинул паршивца взглядом.
– Язык-то придержи, — посоветовал он.
– Есть, сэр, придержать язык, — отозвался Джейк. — Но только, боюсь, придется мне поселиться в канатном ящике.
Он посмотрел на молчащего Хэннена и пояснил.
– Ну я же не Кангас, бегать жаловаться не к лицу.
С этими словами палубный гордо отправился отсиживать очередное нарушение дисциплины.
– Стой! — скомандовал Хэннен.
Джейк остановился. Обернулся через плечо.
– Под арест оба, — сообщил старший помощник.
Находиться в карцере с Кангасом было значительно менее весело, чем одному, и уж точно менее весело, чем с компаньоном. Д.Э. сидел молча. Потом соскучился и запел себе под нос:
Пятнадцать человек на гроб мертвеца, Йо-хо-хо и в бутылке ром! Пей, и черт доведет до конца, Йо-хо-хо и в бутылке ром!Кангас перевел на него взгляд.
– О, эту я тоже знаю, — обрадовался он. И продолжил:
– Первый помощник насквозь проткнут, Йо-хо-хо и в бутылке ром! И боцману тоже пришел капут, Йо-хо-хо и в бутылке ром! На глотке кока видна пятерня, Йо-хо-хо и в бутылке ром! Видать, душили его почем зря. Йо-хо-хо и в бутылке ром! – И вот здесь лежат все, красавцы, так, Как будто лишь утро пришло в кабак. Йо-хо-хо и в бутылке ром! —уже хором затянули узники.
Палубный Саммерс старался петь погромче: у сокамерника было очень так себе с голосом.
– Йо-хо-хо и в бутылке ром! — подтянул юнга Маллоу снаружи.
Он крутился там давно — «шел за бренди». У М.Р. тоже было так себе с голосом, но это обстоятельство не имело никакого значения. «Матильда» скрипела и качалась на волнах. Дул попутный ветер. Из-за двери карцера раздавались лихие пиратские песни.
Мы грабим и тырим добро мертвецов, Давай-ка нальем, браток! Плевать, укокошим детей и отцов, Давай-ка нальем, браток! Воруем без чести, сопрем и мешок, Давай-ка нальем, браток! Обчистим, будь ты хоть господь сам наш бог, Давай-ка нальем, браток! Мы твои денежки уведем, Давай-ка нальем, браток! Ограбим, утянем, себе заберем, Давай-ка нальем, браток! И если нужен набег и взлом, Давай-ка нальем, браток! Ждет твое судно грабеж и разгром, Ограбим, разграбим, потом споем! Давай-ка допьем, браток!– А «Прощай, Нэнси» сможешь? — поинтересовался Кангас.
Прощай, дорогая, Дорога зовет, Соленое море Любимого ждет…– Да ну ее, эту «Нэнси», — отмахнулся палубный. — Слушай, заткнись, а? Уши вянут.
Но только не тут-то было, матрос разливался… в таких случаях говорят «соловьем», а в нашем, очевидно, «ржавыми воротами»:
— И пусть я надолго, Грустных песен не пой! Мое тебе слово, Я буду весной…Джейк зажал ладонями уши и зажмурился изо всех сил.
– Йо-хо-хо, — вздохнул Дюк за дверью. — Господа, а ведь у меня паршивые новости.
– Что, — поинтересовался Д.Э., - опять?
– Еще как, — ответил ему М.Р. — Нам с вами, сэр, грозит ого-го какой штраф.
Кангас прервал свою какофонию и заржал, звучно хлопая себя по коленкам.
– За что? — возмутился Д.Э., пытаясь не обращать внимания на этого идиота.
– Капитан обнаружил, что Крысы нет. И Коварика.
– Велика потеря, — буркнул Джейк. — Что, капитан так их любил?