Пока я носилась по комнате, сооружая ловушку, успела вспотеть от беготни и страха. Вид плетки на камине подстегивал круче любого адреналина и когда я все уже приготовила и встала справа от входа на кресле с кочергой наперевес, то боялась, что меня выдаст или бешеное сердцебиение или запах пота. Приступим, помолясь…

Засов снаружи даже не скрежетал, а очень тихо прошуршал, зато когда открылась дверь, то первая реакция вошедшего была абсолютно предсказуема — удивленный присвист, широкий шаг в комнату, второй — и натянутый между тяжеленными креслами шнур не дает сделать следующий шаг, на темноволосый затылок уже опускается кочерга и мужчина с грохотом падает вперед, едва успев выставить перед собой руки, а я, швырнув на него орудие возмездия, спрыгнула с кресла и выскочила за дверь, старательно задвинув ее на засов.

Мало выбраться из комнаты, надо еще выбраться из самого замка, пока не очнулся обиженный герр Михель. А то, что он будет сильно обижен, я даже не сомневалась и дай Бог мне не попасться ему в это время, ибо обиды такого рода помнятся долго и…больно. Бежать нельзя, это все равно, что громко кричать — вот она я, берите тепленькую! Значит, идем деловым шагом в сторону выхода, благо я запомнила, откуда Конрад вошел сюда и как поднимался. Еще есть стража…они же стоят на воротах, наверняка знают всех в лицо! Ничего путного не придумывалось по пути, будем экспериментировать на ходу.

Пока я шла по коридору, сдержанно кивая проходящим и получая кивки в ответ, никто не одергивал меня и не цеплялся с вопросами, типа «чьих будешь?». Идет, значит, при исполнении, а что не знают, так и не положено всех знать-то! Может, я с дальнего рубежа и только сегодня на доклад прибыла? Беспокоила только встреча с Конрадом, который уж точно меня узнает, а вот насчет стражи и вовсе можно было не волноваться — когда Рихтер стащил с меня шапку, то стояла я вполоборота, а в таком положении лицо запомнить трудно. Вышла во двор, делая озабоченный вид, отошла подальше от ворот и нырнула за первые же двери. Какая-то подсобка или конюшня старая или склад… В полутьме обошла помещение, обследовав все углы, но хлам в них не был пригоден ни к чему. Дубины, палки, железные полосы, старое колесо, рванье…колесо…может быть, удастся с ним развести стражу…вот если бы еще кто-то выходил из замка, а еще лучше — входил… Рассматривая в щелочку ворота, я видела, что с кем-то стражники здоровались, кого-то пропускали так, но пока никто из замка на выход не стремился. Все было тихо-спокойно и это означало, что Рихтер или еще не очнулся, либо грызет дверь, а мое время катастрофически убывает. Наконец к воротам подошли четверо и я, перекрестившись, подхватила колесо на плечо и поспешила к ним, уговаривая себя, что живем один раз и кто не рискует, тот не выигрывает.

— Парень, а ты куда это намылился да еще и с колесом? — лениво поинтересовался стражник, прислонившийся к стене около приоткрытой створки.

— Дык…это ж герр Конрад велел, тама у нас отвалилось еще вчера, а на ней арбалеты лежат и ужас сколько мешков, что с этими, — я неопределенно ткнула пальцем вбок и вниз под ноги, — захватили. Говорят, что золота в тех мешках — уйма, они ж из Айзенштадта все перли, во!

— Уж не те ли семеро, что вчера пригнал Конрад с границы? — любопытный стражник посмотрел на остальных, гордый своими новостями.

— Ага, ваша милость, — я спряталась за колесо и поставила его ребром к спрашивающим, а сама громко сморкнулась и хрюкнула, вытирая нос. — Они самые, а вот мешки у них тяжеленные, на телеге везли.

— А куда их дели? — спросил второй страж ворот. — Ты видел их сам-то, Густав?

— А то не видел, — похвастался тот. — Вчера и рассмотрел, когда у стены тут сидели. Там еще два бугая были, один рыжий успел нашей Гретхен рожи построить, а она и рада задом крутить!

— И ты ему даже в рожу не дал? — возмутился другой стражник.

— Я не дал, а они хотели то ли подраться, то ли сбежать, так Ульф и Хоган их обоих уложили и скрутили. Да и сегодня, слышал, они опять драку затеяли в камере, едва раскидали всех.

— Чего дрались-то, не знаешь? — спросил первый, от ворот и пододвинулся поближе к компании.

— Да что-то между собой делили, веревку, наверное! — заржал Густав. — Ульф там был, говорит, у всех рожи разбиты, а потом туда сам герцог ходил с Рихтером, так тот им еще добавил. А ты чего тут стоишь? Тебя куда Конрад послал?

— Дык…колесо…мешки… — промямлила я, изображая последнюю степень тупости.

— Вот и беги туда, да побыстрей! — рявкнул мне Густав. — Конрад не обрадуется, что ты тут прохлаждаешься, когда они телегу ждут. Да бегом же давай! — он легонько пнул меня пониже спины и я потрусила через ворота, стараясь не споткнуться и не завалиться с проклятым колесом раньше времени.

Проскакав так через подъемный мост, дальше я пошла размашистым шагом, который предпочтительней всего в дальних походах — и силы экономит и путь быстрее бежит. Главное — размеренность. Только отойдя с километр от проклятого Штальзее, я перевела дух и бросила колесо на обочину. Мне повезло и я вырвалась оттуда! Ребят только жалко, но помочь им я ничем не смогу, даже если очень захочу. Надеюсь, что они все же останутся живы и здоровы…я же попрошу за них ту высшую силу, которую мы зовем Богом. Размеренное движение по дороге не привлекало ничьего внимания — мало ли кто тут ходит и по какой надобности. Стилет я перевесила на пояс, чтобы был под рукой, но очень угнетало отсутствие мешка с вещами и шапки. Волосы хоть и всего до плеч, но видно, что я не парень, а без теплого плаща и кресала в дороге хреново. Второй раз меня лишают моего имущества и сейчас я очутилась в незнакомой земле совершенно одна. До этого со мной шли рядом Гунтер и Лукас, теперь придется полагаться лишь на собственные силы и смекалку. Ой, как одной-то плохо…

Смеркалось, становилось страшновато и тоскливо. В поясе у меня остались еще деньги, пересчитав наличность, я пришла к выводу, что обладаю некоторым стратегическим запасом и могу даже наведаться в придорожный трактир. Еды во рту не было со вчерашнего дня.

Подбираясь по дороге к постоялому двору, я откровенно побаивалась, как меня встретят, но, против ожидания, все было вполне пристойно. Пробравшись в наиболее темный и дальний угол, я пристроилась за тяжелый стол к двум здоровым мужикам, уже бывшим изрядно навеселе. Они попивали пиво, размазывая пену по столу затертыми рукавами тяжелых курток, обсуждали то ли своих жен, то ли жен соседей, самих соседей и тех, кто сидел в зале, время от времени удивляясь, откуда я тут взялась и как меня зовут. Получив в двадцать пятый раз ответ, что меня зовут Март, они по очереди хлопали меня по плечу, называя стОящим парнем, пьяно хохотали и продолжали свой бесконечный разговор. Служанка принесла мне полную миску каши с ломтем хлеба и кружку пива высотой с локоть, я чокнулась с моими веселыми соседями и они радостно заорали, требуя добавки.