— Надо все взвесить, Уинтроп. Можно нам тут остаться и обдумать? Как-никак, приобретение серьезное, хочется обсудить с внуками.

— Конечно. Отлично вас понимаю. Как раз хотел вам это предложить. Я буду внизу, у себя в кабинете. Если вам все-таки не подойдет ни один из моих образцов, у меня есть специальный каталог заказов по почте. Там перечислены все виды гробов, какие выпускаются в Соединенных Штатах.

— А сколько стоит самый дешевый гроб из тех, что у вас есть?

Уинтроп Оглтри фыркнул, будто намеревался высморкаться, затем высокомерно проследовал в дальний неосвещенный угол зала, где с оттенком отвращения дотронулся до невзрачного гроба, цвет которого напоминал цвет ружейного ствола.

— Вот этот мы продаем за двести долларов. Но, Толита, я бы ни за что не пожелал женщине с вашей репутацией быть похороненной в таком гробу. Они существуют лишь для безродных бродяг и самых бедных негров. Надеюсь, вы не хотите ставить своих близких в неловкое положение. Каково им будет, когда вас увидят в подобном ящике?

Хозяин посмотрел на бабушку так, словно та предложила закопать ее по шею в куриный помет. Низко поклонившись, он ушел, оставив нас совещаться.

— Меня тошнит от одной мысли, что этот идиот увидит меня совсем голой, — заявила бабушка, когда шаги мистера Оглтри стихли.

— Какой стыд, — согласилась Саванна. — Мы ему этого не позволим. Даже подглядывать не дадим.

— Но покойник должен быть голым, иначе как резать вены и выпускать кровь? Мне, конечно, будет уже все равно, однако я бы предпочла, чтобы моим телом занимался не Уинтроп Оглтри, а кто-нибудь другой. Добавьте к его голосу немного уксуса, и можно заправлять салат «Цезарь». Стоит лишь заикнуться о собственном выборе, и у него на несколько дней портится настроение… Ну-ка, держите.

Бабушка достала из сумочки портативный фотоаппарат «Брауни» [81] и вручила Люку.

— Что ты задумала, Толита? — удивился Люк.

Бабушка молча пододвинула стул к первому гробу, предложенному мистером Оглтри. Она осторожно сняла туфли и встала на сиденье. Мы так же молча смотрели. Толита улеглась в гроб, словно это была верхняя полка в спальном вагоне первого класса. Она пошевелила пальцами ног, затем попыталась вытянуться во весь рост. Поелозив немного, Толита закрыла глаза и замерла.

— Пружины никуда не годятся, — наконец изрекла она.

— Но это же не матрас, — резонно возразила Саванна. — Гроб не кровать в номере отеля.

— А ты-то откуда знаешь, какие матрасы у тамошних кроватей? — огрызнулась Толита. — За эту штуку придется выложить немалые деньги. За такую сумму я могу рассчитывать на комфорт. И потом, мне в нем лежать не день и не два.

— Ты лучше поскорее вылезай, — взмолился я, подбегая к окну. — Вдруг тебя заметят. Нам всем тогда влетит.

— Как я выгляжу? — поинтересовалась Толита, не обращая внимания на мои страхи.

— Потрясающе, как всегда, — заверила Саванна.

— Я спрашиваю, как выгляжу в этом гробу, — пояснила бабушка, по-прежнему не открывая глаз. — Платье удачно подходит к этому цвету? Или лучше пурпурное, которое в прошлом году я надевала на Пасху в Гонконге?

— В прошлом году мы отмечали Пасху здесь, а не в Гонконге, — напомнил ей Люк.

— Да, конечно. Все-таки это платье смотрится благородней. Терпеть не могу, когда покойницы выглядят как разряженные шлюхи. Люк, сделай несколько снимков.

— Не могу, Толита. Здесь нельзя фотографировать.

— Послушай, мальчик, я не потрачу ни цента на этот ящик, пока не увижу, как в нем смотрюсь. Разве одежду покупают без примерки?

Люк пожал плечами и послушно запечатлел бабушку под разными углами.

— Толита, немедленно вылезай из гроба. Сюда поднимается миссис Бланкеншип, — почти закричал я.

— Плевать мне на эту старую суку. Мы с ней вместе учились в школе. Как была серостью, так и осталась. А теперь слушайте меня внимательно. Хочу, чтобы волосы мне укладывала Нелли Рей Баскинс и ни в коем случае — слышите? — ни в коем случае не Вильма Хочкисс. Ей можно позволить расчесывать волосы, но не больше. Скажете Нелли Рей, что я просила сделать одну из новых французских причесок. Я недавно о них читала. Пусть после моей смерти людям будет о чем посплетничать. И еще… хоть кто-то из вас догадался записать? Вы вечно все забываете… Пусть Нелли Рей покрасит мои волосы в рыжий цвет.

— Рыжий? — удивленно воскликнула Саванна. — У тебя будет дурацкий вид. Это не твой цвет. Ты будешь выглядеть неестественно.

Толита лежала на атласной подушке и по-прежнему не открывала глаз.

— В детстве у меня были красивые рыжие волосы; конечно, не такой тошнотворный медный цвет, как у девчонки Толливер, что живет на Бернчёрч-роуд. В пятнадцать лет я срезала локон и сохранила его. Так что будет с чем сравнить. Нелли Рей хорошо красит волосы. Не то что Вильма; той и пасхальное яйцо нельзя доверить. И потом, Саванна, какой покойник выглядит абсолютно естественно? Капелька веселья, думаю, не помешает.