Шрифт:
Жуткие годы фашистской оккупации были еще одним, на этот раз последним испытанием. После этого еще ярче засияло солнце свободы. Ярче и шире: Закарпатская Украина вошла в состав Украинской Советской Социалистической Республики. Полное воссоединение украинских земель свершилось.
Прошло всего четыре с лишним года со дня полного изгнания оккупантов, но как поразительно изменилась за это время вчерашняя «земля в ярме». Львов, прозванный в свое время городом замирающих мастерских, ныне выпускает сельскохозяйственные машины, велосипеды, автопогрузчики, а львовские электролампы дарят свет отдаленнейшим уголкам Советской страны. Экскаваторы-великаны очищают место для будущего «львовского моря»; его волны утолят жажду города, лишенного реки.
На бывших помещичьих, сегодня колхозных полях переваливаются трактора, деловито рокочут комбайны. Ошалевшие от нищеты герои произведений Василя Стефаника канули безвозвратно в мрак прошлого, а их дети и внуки входят на страницы истории своего народа в ореоле славы Героев Социалистического Труда. «Маленький Мирон» Ивана Франко не различал тюрьмы от школы; маленький Мирон наших дней — отличник университета имени Ивана Франко. Смехом веселья смеется нынешний Борислав, и над нефтяными вышками властно раздаются голоса бывших «рыпников». В западноукраинских областях вступил в свои права социализм, по обеим сторонам Карпат восходят ясные звезды коммунизма.
По-новому определились человеческие судьбы.
В 1930 году в луцкой тюремной больнице лежал человек, дни которого, казалось, были сочтены. Ему пришлось пережить все ужасы полицейских пыток, самых изощренных и самых омерзительных. Палачей отнюдь не смущало то обстоятельство, что жертвой их издевательств был известный львовский литератор и публицист Кузьма Пелехатый. Избиваемый принадлежал к народу, объявленному вне закона, а популярность этого человека и мужество его только усиливали бешенство мучителей. Арестованный не поддавался угрозам, пытки не сломили его воли, поэтому арестованный должен был умереть.
Но могучая натура победила, Кузьма Пелехатый остался тогда в живых. Страдания только закалили его, и он ни на один день не переставал быть собой — до последнего удара своего пламенного сердца оставался честным, отважным борцом за освобождение своего народа.
Тринадцать лет тому назад работница Мария Ких вместе с другими членами союза швейников вышла провожать в последний путь Владислава Козака. Когда фашистские пули начали сеять смерть в рядах участников похоронной процессии, Ких не дрогнула. Теснее сомкнув ряды, демонстранты двинулись вперед, бесстрашно глядя в глаза вооруженной до зубов подлости. Из этих рядов Марию Ких вырвала только пуля, раздробившая ей челюсть.
Во время Отечественной войны Мария Ких продолжала свой доблестный путь в рядах партизан Героя Советского Союза Медведева. Сегодня она — заместитель председателя Верховного Совета УССР.
Колхозница Надбужанского села Скоморохи Ульяна Баш- тык два года тому назад стала отличным мастером урожаев, о ней с уважением говорили в области. Ныне о ней с гордостью говорит вся великая страна: Ульяна Баштык удостоена звания Героя Социалистического Труда.
...Исход битвы в западноукраинских областях решен, но битва продолжается. На этот раз — битва за урожай, за досрочное выполнение производственных планов, за дальнейший подъем культуры и науки. Трудности есть, иногда большие: много всякой швали путается еще под ногами. Однако жизнь, чудесная советская жизнь, победоносно шагает вперед и рождает новые песни, новые легенды, в которых и львы и боевая слава будут символизировать отныне только одно: величие освобожденного человека.
ПАМФЛЕТЫ
ЛЮДИ БЕЗ РОДИНЫ
Летом 1933 года в дверь виллы, в которой помещалось советское консульство во Львове, позвонил молодой человек. Войдя, он выразил желание поговорить с консулом. Когда посетителю ответили, что консул его принять не может, он быстро выхватил из кармана револьвер немецкой марки «парабеллум» и несколькими выстрелами убил первого попавшегося ему на глаза человека. Жертвой убийства был работник консульства Майлов.
Едва прозвучал последний выстрел, как бандит стремглав бросился к двери. Однако дверь в доме открывалась и закрывалась автоматически. Напрасно убийца искал на стене спасительную кнопку, напрасно бегал, бледный и перепуганный, от окна к окну; решетка, которой он раньше не заметил, преграждала ему путь к бегству. Преступник, минуту тому назад со спокойным сердцем убивший ни в чем, не повинного человека, теперь обезумел от страха... Холодный пот выступил у него на лбу: обессиленный, он забился в самый темный угол.
Это был Лемик, один из членов так называемой «Организации украинских националистов», руководимой формально полковником Коновальцем, а фактически — разведывательным отделом немецкого генерального штаба. Лемик был только орудием. Вдохновители подлого убийства преспокойно сидели в Берлине и «рядились» с адъютантами Тренера и Гиммлера, а в свободное время фабриковали «идеологию» для своих темных дел, для грязных махинаций, перед которыми бледнеют подвиги «генерала Бо» — сверхпровокатора русской контрреволюции Азефа. Но Азефу не нужна была идеологическая надстройка, — его вполне удовлетворял звон золотых монет в кармане. Амбиция сверхпровокаторов из клики Коновальца шла значительно дальше. Выброшенные со сцены истории, они пытались попасть хотя бы на ее эстраду. Одетые в желтоблакитные мантии, они упрямо карабкались на нее, грозно потрясая щербатым трезубцем. Слова «Украина» и «украинский» не сходили при этом с языка этих самозваных жрецов «сверхпатриотизма».