Ция засмеялась.

– Если это не помешает работе.

– Я, знаешь, тоже не лбом груши околачиваю, - обиделась Алекс.
– Иногда так устанешь, что сил едва хватает до кровати доползти. Одна только мысль в голове - скорее спать.

– Это еще хорошо - вздохнула Ция.
– Там, где я работала раньше, частенько засыпать приходилось на голодный желудок. Чашечка риса - вся еда за целый день, а хозяин кричит: "Хватит с вас, дармоедки! На сколько наработали, столько и жрите!". А сам каждый день курятину трескал, ящерица сушеная!

– Почему ящерица?
– заинтересовалась Александра.

– Тощий он был, - ответила девушка.
– Кожа старая как у ящерицы, и губ почти не видать. Как улыбнется, так одни гнилые пеньки во рту. Вот девчонки его так и прозвали. Злился страшно, если вдруг от кого услышит, оставлял на два дня без еды, а еще и благодарить заставлял. Понимаешь? Редкостная гадина попалась. Чем туда возвращаться, лучше сразу под каменный мост в Засранку.

– Куда?
– не поняла Алекс.

– Речка так называется, что город от пригорода отделяет, - пояснила Ция.
– А под большим каменным мостом самое глубокое место. Там часто кто-нибудь бросается в воду.

– Там же стража!
– удивилась Александра.

– Ну и что?
– искренне не поняла ее девушка.
– Какое дело соратникам до простолюдинов? Утоп, туда ему и дорога.

Над скамейкой повисла гнетущая тишина.

– И замуж никто не звал?
– осторожно спросила Алекс.
– Ты молодая, красивая.

– Где их было искать, женихов?
– усмехнулась девушка.
– Хозяин отпустит раз в месяц на ярмарку сходить, а у нас и одеть нечего. Кто на такую замарашку посмотрит. Да и приданого нет.

– А руки?
– возразила Александра.
– Ты же ремеслом владеешь!

– Кому они нужны в таком платье и без денег?
– вздохнула Ция и вдруг озабоченно проговорила:

– Твоя старая куртка совсем растрепалась. Надо бы зашить, да выстирать.

– Она все равно рабочая, - отмахнулась Алекс.

– Ты принеси мне ее завтра утром, - попросила девушка.
– Если у меня будет время, я ее зашью, и может быть, постираю.

– Да я как-то сам привык.

– И если еще что грязное есть, принеси, - не обратила внимания на ее слова Ция и наставительно проговорила.
– Не мужское это дело со стиркой возиться.

Александра засмеялась.

– Тогда обязательно принесу.

Сегодня, когда он вошел в гудевшую тихими голосами людскую, никто из слуг уже не обратил на это никакого внимания.

На следующий день после обеда к нему подошла важная как депутат Симара:

– Тебя хочет видеть госпожа, - проговорила она, поджимая губы.

Алекс не жуя, проглотила последний кусок и, вытерев руки, поспешила в кабинет. Постучав, дождалась разрешения и вошла.

– Звала, госпожа Сайо-ли?
– привычно поклонилась и замерла в рассеянном внимании.

Девушка сидела за столом и буравила ее своими зелеными глазами. Молчание затягивалось, и Александра начинала чувствовать себя неуютно.

– Садись, Алекс, - приказала госпожа, отведя взгляд.

Она осторожно присела на край стула, все еще не понимая, что происходит.

– Ты хороший и верный слуга, - наконец, заговорила Сайо.
– Не раз помогал мне в очень трудных ситуациях.

– Это мой служебный долг, госпожа, - вставила Александра, воспользовавшись паузой. Однако девушка не обратила на его слова никакого внимания.

– По этому я решила тебя наградить. Вот только не знаю, что могу для тебя сделать?

Алекс вдруг стало тоскливо.

– У меня все есть, госпожа.

– И все-таки?
– настаивала Сайо.
– Симара получила от меня платья бывшей служанки госпожи Айоро. А что нужно тебе?

– Спасибо за доброту и заботу, моя госпожа Сайо-ли, - встав, поклонилась Александра.
– Но даже ты не в силах дать то, что мне нужно.

Ответ сильно смутил девушку, она переложила какие-то листки с одного края стола на другой.

– Я поговорю с Симарой, возможно есть какое-то более сильное лекарство.

Алекс едва не плюнула с досады. Да что они все об одном и том же?

– Я говорил о памяти, госпожа!
– чуть резче, чем следовало, проговорила Александра.
– В остальном у меня есть все, что мне нужно.

– Тогда возьми вот это, - поморщившись, сказала Сайо, протягивая ему золотую монету.
– Через два дня ярмарка, сходишь, купишь себе чего-нибудь.

– Благодарствуем, добрая госпожа, - поклонилась Алекс, растянув губы в дебильной улыбке.
– Да только куды мне золото, оно для благородных господ. Мне бы серебра на бедность?