В голове вертелись картинки: мгновенно каменели враги, оживали трупы, поднимаясь и вставая в ряды его армии, разверзалась земля, огненные дожди проливались на крыши маленьких домиков... И все это он не просто мог сделать, он это делал. Когда-то давно...Ему бы ужаснуться от одной этой мысли, но Костя воспринял новые знания как должное, твердо веря, что он - совершенно нормальный современный человек, не маньяк, грезящий о власти, не убийца. Ведь не каждый, у кого в руках автомат, начнет стрелять по толпе. Так думал он, чувствуя в себе другого себя.

Невидимая волна преображения пробежала по залу и унеслась в мир за окнами замка. Тенета и паутина исчезли, картины на стенах, а это были сцены боев, ожили, дорожка перед троном восстановилась, груды доспехов зашевелились, гремя металлом и оружием. Чуть раньше это бы испугало Костю, но теперь он знал, что так и должно быть.

– Господин, - скелеты в едином порыве преклонились перед ним, - время настало! Повелевай!

Костя окинул воинов взглядом и поморщился. В глубине души вспыхнул страх и появилась странная мысль о том, что надо бы избавиться от этих самых символов власти. Корона вдруг начала давить на голову, перстень будто накалился, готовый врасти в кожу, а меч стал настолько тяжел, что рука, держащая его, занемела. Бросить его! Но пальцы свело судорогой. Снять корону! Но пошевелиться он уже не мог.

"Чего ты хочешь?" - мысленно прошептал Костя, обращаясь к той своей половине, которая проснулась в нем.

"Смирись и прими нового себя", - был ему ответ.

"Нового себя или тебя?"

"Это одно и то же. Я это ты! Неужели сам не чувствуешь".

Костя это подтвердил коротким кивком:

"Мне не нравится то, что я увидел в твоих мыслях. Смерть, кровь, власть".

"Потому что ты слаб! Ты боишься идти вперед, предпочитая плыть по течению. Но теперь этому пришел конец! Дай мне свободу действий, и ты увидишь, как все изменится! Да и, кроме того, как ты собираешься выбраться отсюда, если даже представления не имеешь, где этот замок находится. Без меня ты сгниешь здесь заживо. Отступи и дай мне действовать!"

Костя понимал, что в этих словах есть доля правды, но было так страшно признать это, страшно лишиться того, что уже есть. Ради чего? Власти? А нужна ли она ему, Косте?

Власть... Сладкое слово, волнующее кровь. Не мечтал ли он о признании, поклонении? Возможно... Но как давно это было, еще в юности, до тех пор, пока он не понял, что, собственно, нечем ему гордиться: ни талантов, ни воли, ни денег. Тогда еще он смирился и перестал мечтать, стараясь задавить в корне все мысли о смысле жизни и о своем предназначении. Так, может, вот он - его шанс.

И Костя отступил, предоставив действовать тому, кто был его второй частью. Костя...Он вдруг почувствовал отвращение к собственному имени. Неужели так его звали всю жизнь? Константин Юрьевич Башмаков... Теперь он умер, а на свет появился... Констанс... Постоянный... Бесконечный... Бессмертный! Колдун и некромант, прозванный в народе Кощеем!

Он резко встал со ступенек, повел плечами, будто разминая застоявшиеся суставы и медленно сел на трон.

– Я рад вас приветствовать, верные мои слуги! Да! Время настало! И теперь мы будем править миром!

***

– Ну как ты, родная?
– в голосе Георгия было столько нежности, что Ане стало даже завидно. Вот это любовь!

Вальсия чуть заметно улыбнулась. Рана ее затягивалась очень быстро и уже на второй день мавка пришла в себя и смогла садиться на постели. Георгий не отходил от нее ни на секунду.

– Валь, ты уверена, что тебе нужно в озеро?
– он сидел на постели и держал в дрожащих руках ее тонкую белую ручку.

– Мне тяжко долго обходиться без воды. Мы хоть и можем жить на суше, но очень короткое время, - она вздохнула.

– И нет никакого выхода?

– Есть, - она смущенно посмотрела на парня.
– Если родить ребенка от любимого мужчины.

– Ты его еще не нашла?
– голос Георгия дрогнул. Он даже смотреть на Вальсию боялся, ожидая его ответа.

– Нашла!
– игриво ответила девушка.

– И?

– Ну он высок, красив собой, решителен как лев и смел как тигр!

Георгий вздохнул. Ни одно из определений к нему не подходило. Ростом Бог обидел. Нет, выше, конечно, хрупкой Вальсии, но ниже того же Всеслава. И разве можно назвать рожу в прыщах красивой? А решительность и смелость... Как хотелось бы обладать ими. Но... даже тогда на берегу он так трусил, что чуть в штаны не наделал, как в этом ни печально признаваться. Значит, все, что сказала Вальсия - не про него. Тогда кто? Георгий до боли сжал кулаки и вдруг поймал себя на том, что жутко ревнует. Зубы сами собой скрипнули...